Содержание:
Священномученик Онисим (Пылаев), епископ Воткинский, оставил глубокий след в истории Русской Православной Церкви и стал одной из ключевых фигур духовенства Удмуртии. Его жизнь была полна испытаний, мужества и непреклонной веры, которую он сохранял даже в самые тяжелые моменты своей пастырской деятельности. Прошедший через гонения, аресты и тюрьмы, святой Онисим своим примером вдохновлял многих верующих и стал символом стойкости и преданности Богу. В этой статье из цикла «Православные святые Удмуртии» мы расскажем о подвиге этого удивительного человека, чье имя навсегда вписано в историю святых Удмуртии.
«Рождение в молитвах»: путь Михаила к духовному подвигу
В далекой российской деревне Марково, в доме благочестивого псаломщика (человека, который ведет церковное пение и читает псалмы на богослужении. – Прим.ред.) Владимира Пылаева, 5 сентября 1872 года родился мальчик, которого нарекли Михаилом. Уже с малых лет его жизнь была пронизана духом веры и преданности Богу, что неизбежно вело его по пути священства.
Михаил рос в окружении молитв и церковных традиций, впитывая в себя любовь к Господу, словно это была его вторая природа. Время шло, и судьба уготовила ему нелегкий путь, который он пройдет с бесстрашием истинного подвижника.
В 1896 году, окончив Новгородскую духовную семинарию, Михаил начал свое служение в крепостной церкви города Карса, а спустя несколько лет был рукоположен (посвящен в духовный сан. – Прим.ред.) в священники, приняв имя Онисим. Оно стало символом его глубокой духовности и неукротимой веры. Отец Онисим, выступая духовником 4-го стрелкового полка во время Русско-японской войны, не скрывал своих сомнений и критического отношения к войне, видя в ней беспощадную мясорубку, которая поглощает души и тела людей, не оставляя ничего, кроме страданий. За свои убеждения он был отозван с фронта, но это лишь закалило его дух.
Первая Мировая война вновь призвала его к служению. Вместе со своим полком он прошел через все ужасы войны, поддерживая солдат не только молитвой, но и словом, которое исцеляло их души. За свое мужество и самоотверженность отец Онисим был возведен в сан протоиерея (старшего священника, имеющего особые полномочия. – Прим.ред.).
Но настоящие испытания ожидали его впереди. В бурные годы Гражданской войны, оказавшись в Нижнем Новгороде, отец Онисим не только служил Богу, но и вступил в ряды Красной армии, где исполнял обязанности, далекие от привычного священнического служения. Но даже среди хаоса войны его вера оставалась непоколебимой.
После войны он вернулся к духовной жизни и был назначен священником в Свято-Троицкой Верхне-Посадской церкви. Однако его открытая борьба с обновленческим расколом (движением в Русской Церкви, стремившимся к реформам и сближению с государством. – Прим.ред.), который потрясал Русскую Церковь, сделала его мишенью для новой власти. Он стал собирать вокруг себя таких же неустрашимых пастырей, чтобы вместе противостоять натиску безбожников. На этих собраниях, которые проходили в его доме, обсуждались самые острые вопросы того времени – как защитить веру в условиях, когда сама религия стала врагом государства.
В декабре 1924 года они начали изучать апологетическую литературу (книги, защищающие христианскую веру от нападок и критики. – Прим.ред.), чтобы достойно отвечать на вызовы марксистского материализма. Каждое заседание было как глоток свежего воздуха для душ, измученных гонениями и репрессиями. ОГПУ не могло оставить без внимания такие встречи, и вскоре за пастырями установили наблюдение.
«Тени репрессий»: ОГПУ и борьба за веру
5 января 1925 года, на очередной встрече, в их круге появились митрополит Сергий (Страгородский) и епископ Леонтий (Устинов). Они обсуждали, как религия и нравственность могут противостоять атеистической пропаганде, как защитить верующих от духовной деградации. Однако, несмотря на все меры предосторожности, их собрания привели к аресту. Уже 26 февраля на очередной встрече, когда участники сравнивали буддизм с христианством, вечером их арестовало ОГПУ.
Отец Онисим, оказавшись на допросе, твердо стоял на своем, объясняя следователю, что их встречи не имели никакого незаконного характера, а были лишь товарищескими беседами о способах борьбы с безбожием. Он пытался донести, что их цель была исключительно духовной, что они стремились лишь к защите своей веры. Но его слова не могли убедить тех, кто уже решил его судьбу.
Каждое слово отца Онисима на допросах звучало как голос человека, который знает, что прав, который понимает, что борьба его – праведна, но который также осознает, что финал этой борьбы может быть лишь одним. И все же, даже перед лицом неминуемой беды, он оставался верен своим принципам, продолжая защищать свою веру, свою Церковь и своих верующих до самого конца.
Март 1925 года. В тускло освещенном кабинете сотрудники Нижегородского ОГПУ, заговорщицки переговариваясь, связываются с Москвой. Они ищут разрешение на операцию, которая не просто прекратит существование церковного кружка, а поразит само сердце движения, на которое взгляды власти обращены с подозрением и ненавистью. Ответ не заставляет себя долго ждать: начальник 6-го отделения секретного отдела ОГПУ Тучков, холодным, как сталь, голосом дает добро на ликвидацию.
Не зная, что их ждет, арестованные священнослужители, среди которых был и отец Онисим, отправляют прошение прокурору. В этом письме, написанном в стенах тюрьмы, отражены их страхи и надежды, отчаянная попытка доказать свою невиновность. «Да, мы собирались, но эти встречи были случайными, обсуждали самые разные темы: от церковных служб до текущего безбожия, – пишут они. – Никакого заговора, никакой контрреволюции, только молитвы и честные разговоры за чашкой чая». Каждое слово в этом послании дышит надеждой на справедливость, на то, что их простой шаг в защиту веры не станет для них последним.
27 марта 1925 года. Склонившись над своим столом, прокурор ставит печать на документе об освобождении арестованных. Но эта свобода оказывается иллюзорной. Онисим, освободившись из тюрьмы, вскоре принимает монашеский постриг и становится епископом. И это в то смутное время, когда вера и служение требуют не просто молитв, но и мужества перед лицом безжалостной машины репрессий.
Еще не подозревая, какие испытания уготованы ему, Онисим отправляется в Воткинск. Там, в этом провинциальном городке, он продолжает свою миссию, но тень ОГПУ не исчезает.
«Последний маяк»: трагический финал епископа Онисима
Зимой 1927 года, когда морозный ветер пробирается в щели окон, сотрудники ОГПУ срывают последний покров тайны, проникая в дом секретаря епископа, отца Александра. Обыск, словно тихая буря, обрушивается на дом, и вот в руках следователей оказывается запрещенный журнал. В нем они видят не просто страницы, исписанные чернилами, а угрозу, которую нужно искоренить. Арест отца Александра и епископа Онисима – вопрос времени, и вот, 4 февраля 1928 года, их миры, наполненные молитвами и верой, сталкиваются с реальностью тюремных стен.
Онисим пишет письмо прокурору, снова пытается доказать, что он не враг государства, что журналы, как и его вера, чисты перед законом. Но слова – лишь ветер для тех, кто привык видеть врага в каждом, кто молится не за советскую власть. Следователь готовит заключение, где епископу приписываются злодеяния, которых он не совершал. За этими словами скрывается безразличие системы к судьбе человека, ее решимость уничтожить всякую иную мысль, всякую иную веру.
Это не просто дело – это борьба за саму душу, и она еще не окончена. Она продолжится в сердцах тех, кто помнит, кто молится и кто, несмотря ни на что, остается верным своей вере.
В летний день 1928 года над Москвой нависло напряжение. В тихих кабинетах коллегии ОГПУ шло совещание, результат которого изменил жизнь епископа Онисима. Холодный голос судьи объявил приговор: три года в Соловецком лагере.
Соловки встретили его сурово. За колючими проволоками, среди холодных ветров и унылых горизонтов, епископ Онисим оказался среди множества таких же пленников духа – архиереев, священников и мирян, стоявших за веру. Казалось, сам Бог испытывал их стойкость. Но епископ Онисим не позволил духу сломиться. Он принял назначение, которое потребовало не только мужества, но и самоотверженности: зажигать маяк. Каждый раз, садясь в маленькую лодку и устремляясь к одинокому маяку, он бросал вызов штормам и ледяным волнам. Часто приходилось лежать на дне лодки, укрываясь от неистовой непогоды, чтобы затем, промокшим до нитки и промерзшим до костей, добраться до маяка и зажигать огонь, дарующий свет в темноте.
Но Соловки были лишь прелюдией. Незадолго до окончания срока, в январе 1931 года, епископа вновь осудили – теперь на три года ссылки в Северный край. По истечении срока его отправили в Архангельск. Ссыльный, но не сломленный, он нашел себе работу в государственной фотолаборатории, но суровые условия постепенно подтачивали его здоровье.
Прошло время, и 7 мая 1933 года, когда физическое состояние стало невыносимым, епископ Онисим с трепетом в сердце написал письмо митрополиту Сергию. В этом письме он открыто и честно описывал свое состояние, умоляя ходатайствовать о досрочном освобождении. Его слова звучали как крик души: «по старости и неспособности к труду». Но судьба снова проверяла его на прочность. Лишь в августе пришло решение о досрочном освобождении. Митрополит Сергий назначает его на тульскую кафедру.
В Туле епископ Онисим был как неутомимый пастырь, который, несмотря на физическую слабость, принялся за работу с неистовой энергией. Его квартира стала не просто жильем, но и епархиальным управлением, центром, где решались судьбы храмов и священников. Он знал, что каждый храм – это сердце веры, и его закрытие – не просто утрата здания, но и удар по духовной жизни народа. Поэтому, когда власти отказывали в регистрации священников или отзывали ее, он тут же находил замену, чтобы храм оставался открытым. Епископ Онисим боролся за каждый храм, как за последнюю крепость веры, и если колхозы пытались использовать храм для хранения зерна, он благословлял служить прямо на паперти.
Его служение было примером для других. Даже те, кто остался без приходов, получали его благословение на совершение богослужений в домах прихожан. Всем возвращающимся из лагерей священникам он старался найти место в храме, а если это было невозможно, писал рекомендательные письма другим архиереям с просьбой принять этих исповедников веры. В каждом его шаге, в каждом действии чувствовалась непреклонная воля продолжать служение, несмотря на любые препятствия.
Однако его активность не осталась незамеченной. 18 декабря 1935 года епископа Онисима вновь арестовали. Его заключили в Бутырскую тюрьму в Москве вместе с духовенством, служившим в Туле и окрестных селах, а также монахами и мирянами. Начались допросы и свидетельства, полные ненависти и страха. Один из священников рассказал, что по указанию епископа службы проводились с торжеством, несмотря на возражения и опасения гонений. В каждом слове проповедей звучала правда, обличающая жестокость и несправедливость.
Епископ Онисим продолжал молиться за тех, кто пал за веру, произнося старую монархическую форму: «На брани убиенных воинов, за веру и Отечество живот свой положивших». Эти слова становились последним убежищем для тех, кто не хотел мириться с тиранией. Каждая молитва, каждое слово его проповеди было вызовом системе, которая пыталась сломить его дух, но так и не смогла победить веру, жившую в его сердце.
В середине зимы, когда мороз обжигал даже через одежду, епископа Онисима вновь постигла участь, которая становилась все более неизбежной для многих священнослужителей в Советском Союзе. Было 6 января 1938 года, канун Рождества, когда в тишине его жилища раздался стук, возвещающий о новом аресте. Тьма репрессий, охватившая страну, настигла и его, как много лет назад уже унесла жизни многих его собратьев.
На допросах, начавшихся сразу после ареста, епископ Онисим стоял перед следователями, словно перед судом, который был не из этого мира. Холодные и яростные голоса обвиняли его в «контрреволюционной деятельности», в том, что он, пользуясь своим положением правящего епископа, собирал вокруг себя священников и верующих, словно составляя невидимую армию против власти. Но его истинная «вина» заключалась в верности своему служению, в стремлении сохранить огонь веры среди людей, которые нуждались в духовной поддержке.
Свидетели утверждали, что епископ Онисим совершал молебны в домах верующих, освящая их жилища и души. Это были не просто тайные собрания – это были островки света в океане тьмы. Даже в эти суровые времена он постриг одного из верующих в монашество, продолжая исполнять свои пастырские обязанности, как будто ничто не могло заставить его отступить от пути, предначертанного Богом.
На допросах следователи пытались сломить его дух, задавая вопросы с холодной расчетливостью:
– Какие цели вы преследовали, организуя тайные богослужения на квартирах верующих и духовенства?
Но епископ отвечал твердо, не отступая от своей истины:
– Я, как епископ, разрешил подведомственному мне духовенству совершать на квартирах верующих и в квартирах духовенства всевозможные требы и богослужения.
Следователи настаивали на существовании контрреволюционной организации среди духовенства Тулы, но епископ Онисим отрицал любые связи с подобными движениями, оставаясь верен своему призванию и отвергая все обвинения:
– Никакого участия в организационной и вообще в контрреволюционной деятельности я не принимал и о том, что существовала контрреволюционная организация, не знал.
Каждый новый вопрос был похож на удар молота, но каждый ответ епископа Онисима был словно щит, защищающий его душу:
– Лично мною были совершены два водосвятных молебна на квартирах верующих, но я их нелегальными не считаю...
Ни одно обвинение не смогло затронуть его внутреннюю веру. Он признавал, что давал разрешение священникам, не зарегистрированным советскими властями, служить вместе с ним, но не видел в этом нарушения закона. Епископ понимал, что его действия могут стать причиной гонений, но для него главное было сохранить веру в сердцах людей, которые все больше погружались в пучину страха и отчаяния.
Следователи пытались приписать ему антисоветские проповеди, но епископ оставался непоколебим:
– Проповеди я действительно произносил, но они не носили антисоветского характера.
Его слова были обращены не против власти, а за веру и спасение душ.
– Никакой концентрации вокруг меня духовенства, прибывающего из ссылки, не было, – твердо говорил епископ.
Он не собирал вокруг себя заговорщиков – он собирал тех, кто искал у него духовного совета и поддержки.
Но каждый его шаг, каждый совет становился все более опасным в глазах власти. Они боялись его влияния, его способности объединять людей. Несмотря на все усилия епископа, следствие все больше искало в его действиях заговор против государства, которое не терпело иного мировоззрения, кроме своего.
11 января 1938 года, после двух месяцев мучительных допросов, епископа Онисима перевели в архангельскую тюрьму. Уже 13 января в НКВД вынесли ему приговор – расстрел. Эти сухие слова, подписанные хладнокровной рукой, стали смертным приговором для человека, чья вина заключалась лишь в верности своей вере и служению Богу.
27 февраля 1938 года, в суровом Архангельске, был совершен последний акт этой трагедии. Епископ Онисим, который до конца оставался верен своим убеждениям, был расстрелян и похоронен в неизвестной общей могиле. Его имя, как и имена многих других, стало символом мужества и стойкости перед лицом репрессий, нависших тенью над всей страной.
Канонизация в святые
Священномученик Онисим был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви 17 июля 2001 года. Но мощи святого не обретены и по сей день.
Дни памяти
9 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской
27 февраля – день памяти священномученика Онисима (Пылаева)
29 июня (переходящая) – Собор святых Удмуртской земли
5 октября – Собор Тульских святых
1 ноября – Собор святых Архангельской митрополии
Где можно почтить память священномученика Онисима?
В Удмуртии побывать на богослужение в честь епископа Воткинского Онисима можно в день Собора святых Удмуртской земли. Также ежегодно 27 февраля в Нижегородском Успенском храме Благовещенского монастыря можно посетить богослужения в честь святого Онисима (Пылаева).
Купить иконы святого можно в Благовещенском соборе Воткинска, в епархиальном управлении.
Как канонизируют в святые?
-
Изучаются исторические документы, биографические данные, письма, свидетельства современников и архивные материалы. Важно проверить подлинность и достоверность этих данных.
-
В епархии создается специальная комиссия, в состав которой входят историки, богословы и другие специалисты. Комиссия детально изучает все собранные материалы.
-
Оценивается, как и когда началось местное почитание кандидата. Комиссия также документирует и проверяет случаи чудес, связанных с его именем, включая исцеления и другие проявления его заступничества.
-
Комиссия представляет свои выводы Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви, который принимает окончательное решение о канонизации, основываясь на тщательно проработанных материалах
-
В случае положительного решения проводится торжественное богослужение, включающее последнюю заупокойную литию, первую службу в честь новопрославленного святого, оглашение акта о канонизации и торжественное вынесение иконы нового святого.