29 сентября 1957 года в закрытом городе Челябинск-40 (ныне Озерск) прогремел взрыв, последствия которого десятилетиями скрывались от граждан. На производственном объединении «Маяк», где производили компоненты для атомного оружия и перерабатывали отработавшее ядерное топливо, произошла авария, признанная одной из трех крупнейших радиационных катастроф в истории человечества.
Журналистка IZHLIFE вместе с Союзом Чернобыль» приняла участие в митинге памяти Кыштымской аварии и поговорила с Геннадием Исуповым – одним из участников ликвидации последствий тех событий.
Взрыв, который накрыл три области
Система охлаждения хранилища радиоактивных отходов вышла из строя. Взорвалась емкость объемом 300 кубометров, в которой находилось около 80 тонн высокоактивных отходов. Бетонное перекрытие весом 160 тонн было отброшено в сторону, в атмосферу выброшено около 20 миллионов кюри радионуклидов.
Радиоактивное облако пронеслось более чем на 300 километров. В зоне заражения оказались 23 тысячи квадратных километров территории трех областей. Пострадали 270 тысяч человек. Из 217 населенных пунктов 23 были выселены навсегда.
«Мы не понимали, куда нас везут»
Уже в декабре 1957-го к месту катастрофы начали стягивать призывников со всего СССР. Среди них оказался и Геннадий Александрович Исупов из Удмуртии.
«Нас сформировали прямо в военкомате и посадили в товарные вагоны – по 50 человек в каждом. В середине буржуйка, чтобы не замерзнуть. Везли только ночью, днем эшелон прятали в тупиках. Никто толком не знал, куда нас направляют».
18-летних ребят ждал курс молодого бойца, а затем – работа в зоне радиоактивного заражения.
«Десять минут работаешь – и в укрытие»
Солдатам выдали дозиметры и спецодежду. Средств защиты было минимум: марлевые повязки и костюмы, которые после смены уничтожали.
«Мы отбивали четыре сантиметра бетона от зараженных дорог – отбойными молотками и кувалдами. Десять минут работаешь – и обратно в укрытие, чтобы не набрать дозу. Потом снова. Так по шесть часов в день».
После смены солдаты проходили через пропускники и мылись только холодной водой.
«Горячая была под запретом: говорили, радиация через кожу быстрее проникает. Иногда по пять раз приходилось перемываться – прибор все звенит и звенит».
«Родителям я сказал, что служу в стройбате»
Авария была засекречена. Все участники подписывали обязательство о неразглашении на 25 лет.
«Даже после демобилизации в военкомате снова брали подписку. Родителям говорил, что служу в строительных войсках. О том, что был на «Маяке», они не знали. Жене рассказал только спустя годы».
За полгода службы в зоне Геннадий Исупов заработал 2000 рублей. Но здоровьем пришлось заплатить куда дороже.
Болезни и молчание
Многие ликвидаторы серьезно пострадали. Геннадий Александрович перенес рак почки, установку кардиостимулятора, долгие годы наблюдается у врачей. Болезни коснулись и семьи – у сына был диагностирован рак кишечника.
Только в 1994 году участникам ликвидации выдали удостоверения, частично приравняв их к чернобыльцам. Но реальных льгот и компенсаций они не получили.
«Чернобыльцы получили квартиры, машины, выплаты. Нам этого не досталось. Хотя мы так же работали в зоне радиации».
При этом сами чернобыльцы называют ликвидаторов последствий аварии на «Маяке» своими старшими братьями и в общественном объединении Союз «Чернобыль» поддерживают их насколько могут.
«Родина приказала – значит, надо»
Сегодня авария на «Маяке» признана одной из крупнейших ядерных катастроф в истории. Но десятилетиями ее участники молчали.
«Мы не понимали, куда нас везут и что делаем. Но знали одно: Родина приказала – значит, надо».
Истории таких людей – это не только память о трагедии, но и предупреждение будущим поколениям о цене секретности и ядерной гонки.
