Бесит какое-то слово, и именно его, как назло, употребляют все вокруг. Ну вот просто все! Знакомо? Но почему это происходит и, главное, можно ли отучить себя раздражаться по таким пустякам? Об этом мы побеседовали с психологом, постоянным экспертом IZHLIFE, Асей Абовян.
Какие слова выводят из себя читателей IZHLIFE
Первым делом мы решили определить масштаб проблемы и провели опрос*. Благодаря ему выяснилось, что больше всего ижевчан нервируют слова с неправильным ударением, молодежный сленг и феминитивы. «ЗвОнит» вместо «звонИт», альтушки и краши, а также авторки и докторши в повседневной речи раздражают от 44% до 47% опрошенных, причем ошибки в ударении занимают среди ненавистных слов первое место.
«Деревенские» искажения слов, такие как «ихний», «радиво» и «портоманет», раздражают примерно 42% опрошенных ижевчан. И почти столько же – не любят англицизмы в русской речи: «лук» как «образ», «арт» как «рисунок».
Слова, употребляемые в несвойственном контексте («вкусная книга», «пушистый хлеб»), бесят реже, их отметили около 20% ижевчан.
«Мне очень не нравится, что люди стали употреблять слово «история» как синоним ко всему. Ситуация у нас стала историей, проект у нас стал историей, инициатива у нас стала историей. Слово «история» стало постепенно замещать слово «штука». Сразу складывается ощущение, что у человека не хватает словарного запаса, чтобы выразить свои мысли», – высказывается один из участников опроса.
К уменьшительной форме слов, вроде «кушать» и «кофушко», люди в целом довольно терпимы. Подобные словечки не любят чуть больше 16%. Но если не любят, то не любят от всей души.
«Меня невероятно раздражают слова «винишко», «мартиша» и тому подобные. В особенности, когда их говорит взрослый человек. Еще «денюжки». Ощущение, будто это слово произносит человек с двумя классами образования», – заявляет другая участница.
Наиболее спокойно опрошенные ижевчане относятся к таким непринужденным бытовым словам, как «молочка», «встречка», «коммунальщики», «телевизионщики». Они не нравятся лишь 3-7% опрошенных.
Кстати, в наш опрос не вошли нецензурные выражения, оскорбительные слова («телка», «быдло») и слова-паразиты. Вероятно, они бы жестко конкурировали с другими словами за первые места, но в их случае речь идет не о частностях, а о культуре речи и культуре поведения в целом. Поэтому тут и рассуждать нет смысла – человек, воспитанный в определенных моральных нормах, будет относиться негативно, но не к самим словам, а к субъекту, их произносящему. С остальными примерами все может быть куда сложнее.
Новое, чуждое, странное
Боязнь всего нового, чуждого и странного – это древний защитный механизм, позволяющий животным избегать многих опасностей. Дремлют эти страхи и в человеке. К счастью, в противовес им существуют любопытство, жажда знаний и умение анализировать информацию. Именно они позволяют человечеству развиваться. Однако люди с высокой тревожностью, а также пожилые, могут с трудом воспринимать новшества. Им хочется, чтобы все оставалось так, как они привыкли, и любые изменения, в том числе и в разговорной речи окружающих, могут сильно их нервировать.
Привычное слово, употребленное в новом значении – это тоже своего рода новизна. А еще это странно, это нарушает сформированную логику и вызывает желание исправить ошибку, привести реальность в соответствии со своим пониманием. Подчеркнем: именно со своим пониманием, со своим опытом, а не с тем, «как нужно».
Например, у автора материала произошла очень забавная ситуация с «молочкой». Само слово меня не раздражает. Меня раздражает, когда я слышу его как обозначение молочных продуктов – в классическом, на первый взгляд, понимании. Дело в том, что в моем окружении молочные продукты никогда так не называли, зато в среде террариумистов, где я много общалась, так было принято называть домашних молочных змей. И я настолько привыкла к этому значению, что применять его к продуктам мне до сих пор очень непривычно и неприятно.
Есть и еще один важный момент. То, как человек говорит, является своеобразным опознавательным знаком «свой-чужой». Раньше, когда люди не перемещались так активно по стране и миру и не имели средств общения на расстоянии, в большинстве локальных поселений так или иначе формировался свой говор. И конструкция, позволяющая отличать чужаков по необычной речи, сохранилась в нашей психике. Она может настолько сильно себя проявлять, что слова и обороты, к которым мы не привыкли, будут на подсознательном уровне вызывать настороженность вплоть до полного отторжения. Потому что кто их знает, этих «чужих», что у них на уме?
«Я просто не в состоянии принять это»
Нередко за неприязнью к словам, которые часто употребляют другие люди, кроется конфликт поколений или неспособность принятия – своего возраста, статуса, обычности или, наоборот, непохожести на других. В этих случаях раздражает именно смысл слов или их эмоциональная окраска.
«Например, молодежный сленг может восприниматься как неуважение или пренебрежение. Есть люди, которые не терпят панибратства, им хочется, чтобы все было красиво, выверено. Это личная психологическая особенность, некая тепличность», – говорит Ася Абовян.
Немного другая ситуация складывается с ошибочным ударением и различными формами искажения слов. Нередко борьба за чистоту языка становится маской высокомерия. В этом случае для человека громко высказать свое «фи» на счет того, как неправильно говорят другие, – это, прежде всего, способ показать, насколько правилен на их фоне он сам. Возможно, человеку с детства внушали, что о нем будут думать хорошо, если он будет красиво говорить. Также причина может крыться в профдеформации.
«Если человек работает, например, преподавателем, его тоже может раздражать неправильное ударение и применение слов в необычном значении. Он видит в этом обесценивание своей работы, как будто то, что он делает, никому не нужно», – объясняет психолог.
Иногда раздражает не столько само слово, сколько его массовость – бывает так, что новый оборот подхватывают сразу все, и уже одно это выводит кого-то из себя.
«Это можно интерпретировать по-разному. Возможно, человек стремится отличаться от всех, поэтому отвергает то, что выбирает большинство. Еще один вариант: человек – выраженный интроверт, и новые модные слова превращаются для него в еще один критерий, по которому он отделяет, даже порой отдаляет себя от социума. Либо это, наоборот, некая внутренняя тревожность: «Все так говорят, и раз я хочу быть со всеми, мне придется меняться, но мне так не хочется прилагать для этого усилия». Психика сама по себе энергосберегающа, и в таких ситуациях она начинает сопротивляться», – рассказывает Ася Абовян.
Эволюция языка
Можно сколько угодно осуждать людей, которые «коверкают язык», но истина от этого не изменится: пока язык жив, он будет меняться. Иллюзия, что наш великий и могучий незыблем, очень быстро разбивается вдребезги, если вспомнить, сколько «истинно русских» слов являются заимствованными, а также, как сильно язык изменился за столетия своего существования. Менялись ударения, значения и написания слов. Если бы нам довелось повстречать наших далеких предков, мы бы вряд ли поняли речь друг друга.
«Более того, потребность в словотворчестве заложена в нас. Примерно в три года начинается возраст создания языка, и каждый из нас через это проходит. Малыш начинает придумывать свои слова, при этом соблюдая основные закономерности родной речи. Это естественный процесс, так ребенок осваивает язык. Считается, чем дольше человек сохраняет эту способность, тем он психологически моложе, тем его мозг гибче», – отмечает Ася Абовян.
Кому-то сложно будет это признать, но все бесящие нас слова и словосочетания тоже появились не на пустом месте, у них есть своя история. Вот еще один пример:
«Я очень терпима, меня не бесит практически ничего, я спокойно использую любые феминитивы, не морщусь на «доброго времени суток» и «от слова совсем». Но я дико, люто, бешено ненавижу слово «крайний» в значении «последний». Это безграмотно и нелогично», – признается читательница IZHLIFE Елена.
На самом деле, проблема не совсем в грамотности. Замена слова «последний» синонимом «крайний» – это проявление суеверности. Изначально им пользовались летчики, которым по долгу службы часто приходится рисковать жизнью. Они просто избегали слова «последний», чтобы не сглазить свой вылет. Затем этот профессионализм переняли мнительные люди и стали использовать в быту. Иногда они даже поправляют окружающих, убеждая говорить «крайний» вместо «последний», – нет, ну мало ли что?
А вот сочетание «пушистый хлеб» больше тянет на безграмотность. У хлеба, что же, шерсть есть? Можно предположить, что выражение появилось из-за непонимания этимологии слова. Слова «пушистый» и «пышный» довольно похожи, один человек ошибается, другие – подхватывают. Хотя не исключено, что люди, применяющие слово в нетипичном контексте, основываются на каких-то индивидуальных ассоциациях. Этим активно пользуются писатели, чтобы придать своим произведениям больше образности. Что ж их теперь, всех в безграмотные записывать?
Или вернемся к обороту «доброго времени суток», который сейчас имеет целую армию ненавистников. Его появление было в некотором роде обосновано – он возник во времена расцвета форумов. Тогда длительное нахождение онлайн считалось роскошью, так что обсуждения длились долго, и было довольно сложно спрогнозировать, когда сообщение будет прочитано и придет ответ. Вдобавок люди обычно находились в разных часовых поясах. Поэтому использовать вместо «утро», «день» или «вечер» условное «время суток» показалось кому-то отличной идеей. Можно было писать, конечно и просто «здравствуйте» или «всем привет», но, очевидно, людей тянуло начать разговор с пожелания чего-то доброго, чтобы создать о себе определенное впечатление. А еще такое приветствие позволяло подчеркнуть новизну и уникальность самого явления, когда одна площадка объединяла людей вопреки влиянию времени и пространства. Сейчас же, когда оборот прочно вошел в интернет-культуру, довольно нелепым кажется его использование при общении коллег в рабочем чате, если известно, что все люди находятся в одном городе и ответят в течение нескольких минут.
Это не я, это мозг
Иногда неприязнь к определенным словам связана с особенностями работы мозга. Например, слова могут прочно ассоциироваться у нас с каким-то мерзким человеком или негативной ситуацией. Если речь идет об опыте, полученном в раннем детстве, мы можем даже ничего не помнить, просто «на автопилоте» раздражаемся, когда слышим слово-триггер. А иногда мы отлично осознаем, «откуда ноги растут», но поделать со своими эмоциями все равно ничего не можем.
«В слове «творог» ударение может ставиться и так, и так. Я привыкла ставить его на последний слог, но спокойно реагировала, когда кто-то говорит иначе. И вот у меня произошел серьезный конфликт с одним человеком. После этого все, что было с ним связано, начало вызывать у меня настоящее отвращение. Например, этот человек в слове «творог» ставил ударение на первый слог, еще и имел привычку несколько растягивать: «тво-орог». Подобное произношение теперь меня очень бесит, так как напоминает об этом человеке», – признается ижевчанка Надежда.
Редко, но все же случается, что человека необоснованно раздражает какое-то конкретное сочетание букв. Вероятно, в ряде подобных случаев можно говорить о разновидности мизофонии, или непереносимости отдельных звуков. В «классическом варианте» это чаще всего бывают телесные повторяющиеся звуки – чавканье, шмыганье, сопение. Они могут бесить настолько, что страдающий мизофонией человек стремится выйти из помещения или заткнуть уши. Иногда он даже может терять над собой контроль, ему хочется накричать или ударить. Реже негативная реакция встречается на иные акустические раздражители – стук клавиш, плеск воды или пение птиц. Триггером вполне может стать и слово, содержащее шипящие и мягкие звуки. Это объясняет, почему некоторые люди терпеть не могут слово «кушать», но при этом ничего не имеют против других уменьшительно-ласкательных слов.
Ученые до сих пор спорят о происхождении этого явления и о том, считать ли его патологией. Но иногда мизофония бывает настолько выражена, что мешает нормальной жизни человека, и ему приходится обращаться за помощью к неврологу.
Уважайте людей – и слова отойдут на второй план
Если не принимать во внимание крайности, то чаще всего проблема раздражающих слов решается сама собой. Люди постепенно привыкают к ним, и негатив исчезает.
«Мой любимый человек привык неправильно ставить ударение в слове «звонить». Я сначала поправляла его, а потом подумала: ну пусть говорит как хочет, главное же, что я его понимаю», – делится ижевчанка Екатерина.
И другой пример – от автора. Было время, когда все поголовно начали использовать слово «походу». Мне это казалось какой-то дикостью. По ходу чего? По ходу дела? Ну так и говорите полностью. Все бы ничего, но через некоторое время я начала и себя ловить на этом слове! Поначалу я пыталась замещать его словом «похоже», но потом смирилась. К счастью, его популярность прошла, и сейчас оно иногда встречается просто как еще одно вводное слово.
По мнению психолога, если вас тревожат какие-то слова, самое правильное – это признать, что язык по природе своей весьма изменчив и гибок, а у людей есть право говорить так, как они хотят. Жесткие рамки существуют лишь в деловой переписке, в быту их никто не устанавливал. Поэтому взращивайте в себе уважение к другим людям и не судите их только по манере говорить.
«Нужно достичь определенной психологической зрелости, чтобы понять, что другой – он всегда будет инаковый, ты не заставишь его быть таким, как ты. И непохожесть другого – это этический вызов самому себе. Действительно бывает непросто принимать человека таким, какой он есть. Вместе с тем, человек тоже не обязан себя менять. Например, никто не заставляет меня общаться с подростками на сленге, но и я не буду требовать от них литературной речи. Мы можем продолжать говорить каждый на своем языке и неплохо понимать друг друга. А если что-то непонятно, то всегда можно спросить. Это хорошая возможность жить в своей разности и дать каждому право остаться самим собой», – объясняет Ася Абовян.
Если же вы все равно продолжаете слишком остро реагировать на раздражающее вас слово, попытайтесь понять, откуда оно взялось и что именно вам в нем не нравится. Вспомните, когда вы услышали это слово впервые, и кто из вашего окружения так говорил. Возможно, узнав корни своей неприязни, вы сможете с ней справиться.
От автора
Напоследок – немного размышлений. Сначала это был просто один из примеров, но я слишком увлеклась его разбором и пришла к довольно неожиданным для самой себя выводам. Итак, речь пойдет о таком выражении, как «вкусная книга».
Многих – меня в том числе – просто передергивает от этого словосочетания. Например, такую же неприязнь испытывает моя коллега. Она однажды призналась:
«Терпеть не могу слово «вкусный», когда оно применяется не по отношению к еде, а, например, к тексту. «Вкусный текст». Помню, когда в школе ходила на курсы по журналистике, женщина, которая у нас их вела, на каждом занятии говорила о том, что надо писать «вкусные тексты». Когда пришла на журфак, многие преподаватели тоже так говорили».
Действительно, что это вообще означает в литературном применении? Что хочет сказать человек этим словом? А уж совет «написать вкусно» – это вообще максимально непонятно, на мой взгляд.
Но у меня неприязнь была явно вызвана чем-то другим, так как меня, к счастью, никто «вкусно» писать не учил. Более того, я в целом довольно спокойно отношусь к разнообразной игре слов. Необычные метафоры и нестандартные конструкции в литературе меня всегда скорее привлекали, чем отталкивали. Поэтому ненависть, которую вызывает во мне сочетание «вкусная книга», я долго не могла объяснить сама себе. В итоге, я пришла к выводу, что меня коробит от его «потребительского» оттенка.
Есть устоявшееся выражение «пища для ума», к которому я отношусь нормально. «Питательная книга»? Звучит, конечно, очень странно, как каламбур, но при этом лично меня не раздражает. Возможно, потому что пища – не есть лакомство, это необходимое условие выживания. Это больше соответствует моему трепетному отношению к литературе.
Но если порассуждать, откуда вообще взялись «вкусные» книги и тексты? Точного ответа я нигде не нашла. Конечно, существует такое явление, как синестезия. Это особенность восприятия, проявляющаяся у некоторых людей, при которой раздражение одного из органов чувств приводит к активации другого. Люди с синестезией могут слышать цвета и видеть запахи. У кого-то и текст может вызывать вкусовые ощущения. Филологи часто объясняют появление «вкусных» текстов именно так. Но, по моему мнению, синестезия – не такое частое явление, чтобы породить столь устойчивую конструкцию.
Рискну предположить, что эпитет, скорее, берет свое начало от пришедшего из художественной литературы метафорического оборота «пробовать слово на вкус». Так авторы нередко описывают попытку произнести новое слово и понять, какие ощущения оно вызывает. Человек проговаривает его, двигая челюстями и шевеля губами, это действительно похоже на попытку распробовать еду. Если вкус слов понравился, значит складывающийся из них текст вкусный. Вроде бы логично. Тогда можно сделать вывод, что «вкусный текст» – это текст, который написан изящно и складно, текст, который приносит конкретному читателю удовлетворения от самой комбинации слов. Но к смыслу текста это никоим образом не относится. И тогда моя неприязнь становится понятной. Я люблю красиво написанные тексты, но мне важно, чтобы они еще и несли в себе смысл. То есть мне важно, чтобы книга была не столько «вкусной», сколько «питательной».
И вот мы приходим к тому же, с чего начали: вся проблема в том, что смысл этого эпитета не до конца ясен. Получается, если мы определимся с тем, что конкретно это слово означает в данном контексте, то почему бы и нет? Прилагательные нередко обретают новый смысл на остывании каких-либо ассоциаций. Никто ведь не удивляется тому, что поведение может быть шелковым, день – черным, взгляд – холодным, а документ – липовым.
Что касается «вкусных шоу» и «вкусных номеров», но они, вероятно, появились уже после «вкусных книг» – по аналогии. Если книга может быть вкусной, почему шоу не может? А вот с «вкусными лотами» и «вкусными предложениями» все, скорее всего, немного иначе. Использование этого эпитета в контексте распродаж чаще всего проскальзывает в рекламе и связано с чувством жадности и сытости. Оно именно потребительское и основано на базовых инстинктах. Конечно, нам это тоже часто не нравится – не все готовы признавать в себе животное начало.
Но вернусь к собственной непереносимости «вкусных» книг. Допустим, мне действительно не нравится, когда книгу хвалят только за то, как она написана, не задумываясь, о чем она. Но у людей есть право на свои предпочтения, какое мне дело? Разве что, кто-то пытается мне такие книги навязывать… И вот тут до меня внезапно дошло. Я вспомнила.
Когда-то давно у меня была знакомая, которая часто советовала мне почитать те или иные книги. Именно от нее я впервые и услышала о том, что они могут быть «вкусными». Она не говорила о сюжете и морали, которую несут произведения, почти не говорила об эмоциях, которые они вызывают. Все, что я помню из ее универсальных «рецензий»: «Написано очень вкусно». При этом большая часть того, что эта знакомая советовала, мне не нравилась – я воспринимала эти произведения именно как какую-то бессмыслицу. Очевидно, ассоциация, полученная еще в подростковом возрасте, прочно закрепилась и теперь всплывает всякий раз, когда я слышу восхищенное «Какой вкусный текст!» Когда этот эпитет применяется к моим любимым книгам, я воспринимаю это чуть ли не как личное оскорбление, а когда я слышу подобное о какой-то книжной новинке, у меня сразу отпадает желание ее читать.
Буду ли я теперь реагировать менее остро? Это мне еще предстоит выяснить. Но одно моя история подтверждает: если что-то необоснованно бесит, причину все же стоит поискать.
*Опрос проводился 6.09.24 в группе IZHLIFE | Новости Ижевска | Ижлайф ВКонтакте, участие приняли 153 человека.
Изображение от KamranAydinov на FreepikИзображение от benzoix на Freepik
Изображение от azerbaijan_stockers на Freepik
Изображение от freepik
Изображение от krakenimages.com на Freepik
Изображение от master1305 на Freepik
Изображение от cookie_studio на Freepik
Изображение от freepik