Ольга Нам, танатопрактик из Ижевска, ежедневно сталкивается с тем, что большинство из нас предпочитает не обсуждать – смертью. Для нее это не просто работа, а возможность вернуть покой и достоинство тем, кого уже нет рядом. Работая в похоронном доме, она восстанавливает тела умерших перед последними проводами человека в иной мир, чтобы близкие могли проститься с усопшими в спокойной обстановке и главное – эстетично. Ольга рассказала, какую косметику для усопших используют танатопрактики, поделилась, какие смерти самые жуткие, и рассказала истории, которые заставят задуматься о жизни и смерти.
«Вопросов о смерти для меня стало намного меньше, без всякой таинственности»
По образованию Ольга Нам – филолог. А еще она – мама двоих детей. Больше 12 лет Ольга проработала в отделе кадров нефтяной компании. Но будущего танатопрактика всегда тянуло делать что-то своими руками. Так она выучилась на массажиста и даже плела корзинки. Но потом произошло событие, которое сильно изменило жизнь ижевчанки. В мае 2019 года у нее неожиданно умер папа, но никто не мог оказать семье услугу, которую сейчас оказывает Ольга.
«Отца похоронили под покрывалом. Когда папа умер, мама долго убеждала себя, что он в командировке. Мне было безумно сложно и я не понимала, почему перед похоронами никто не сделал его красивым. Сейчас я понимаю всю важность прощания, фиксации, что это был близкий человек, что он действительно умер, что мы провожаем его в последний путь и видим, что это действительно он. Из-за того, что хорошо проститься с отцом мы не смогли, процесс затянулся. Горевание переросло в депрессию. И я считаю, что при похоронах важно увидеть человека в открытом гробу».
Тогда Ольга думала, чем заняться после декретного отпуска. И поняла – восстановление тел – то, чем она действительно хочет заниматься. Началось все с интервью с танатопрактиком, которое она увидела в интернете.
«Я узнала, что танатопрактика не требует медицинского образования и поехала на обучение в Новосибирск, потому что ближе ничего не нашла. Попала на курс к танатопрактику Дмитрию Евсикову и сразу на реставрацию, это уже на ступень выше, чем просто бальзамирование и покраска тел косметикой. В последнее время эта профессия вышла из тени. Но обычный человек о ней мало что знает».
Так Ольга вышла из депрессии, закрыв историю с потерей папы.
На Госуслугах после обучения у Ольги даже появился документ об образовании, но написано в нем «бальзамировщик и реставратор». Сейчас Ольга – единственный танатопрактик в Ижевске.
«Хватит уже делать по старинке, выдавать мужчин в чепчиках с подвязанными челюстями. Некрасиво! Особенно, когда провожают молодых девчонок, завязывая платок как у бабушек. Должна быть танатоэстетика, чтобы в последний путь уйти красиво, умиротворенно, спокойно, привычно глазу близких, с красиво уложенными волосами».
Как рассказывает Ольга, есть как частные лица, которые обучают на танатопрактиков, так и официальные учреждения в Москве, Питере и Новосибирске. Но пока что официально в реестре профессий танатопрактик не записан.
«За рубежом танатопрактиком может стать не каждый. Сначала нужно отработать агентом, вести деятельность в похоронном доме, отучиться два года на танатопрактика. У нас же законодательно это никак не урегулировано. С одной стороны, это проще, но с другой, в нас видят конкурентов те же санитары в моргах. Я не отбираю кусок хлеба, я делаю немного больше, чем они – я создаю танатоэстетику, прививаю этику общения с родственниками, это немного другой уровень, которым, как правило, в моргах не занимаются».
Например, Ольга может слепить недостающую часть тела – нос, ухо или даже ноги – и восстановить облик усопшего, если человек имел какие-то повреждения.
А еще танатопрактики делают все, чтобы с человеком можно было попрощаться безопасно. Потому что умершее тело – источник патологической микрофлоры и неприятных запахов. Танатопрактики занимаются санитарной обработкой, устранением истечений, запахов и работают с цветом, бальзамируют.
Сама Ольга относится к смерти как к неизбежной и естественной части жизни.
«Вопросов о смерти для меня стало намного меньше, без всякой таинственности. Я знаю, что и как будет с человеком после смерти. И боюсь я не за себя, а за близких. Многие говорят, что якобы диспансеризация – ерунда для отмывания денег. Но на самом деле это очень важно – сдать анализы, сделать флюорографию, потому что часто привозят тех, кто просто не доглядел. Туберкулез – страшная вещь. Его надо заметить. И потраченные в больнице полчаса могут стоить жизни. И после вхождения в профессию я стала ценить жизнь гораздо больше».
Все окружающие Ольги с огромным интересом относятся к ее профессии. Даже те, кому она не нравится. В первую очередь танатопрактика поддерживает мама.
«Я боялась сказать маме, что ее дочь поехала учиться на танатопрактика. Но она приняла это очень позитивно и сказала, что у меня все получится и я все смогу. Она готова была чуть ли не пойти со мной. Когда знакомые узнают о том, чем я занимаюсь, вспоминают своих ушедших, интересуются, почему перед похоронами сделали так, а не по-другому. Как и в любой профессии, к танатопрактике должна лежать душа».
В профессии Ольгу привлекает то, что она может делать то, чего не могут другие.
«Иногда думаю, как вообще ввязалась в сложные для меня задачи, но сделала то, что другим не под силу. Результат вдохновляет. Родственники благодарят, например, за то, что их мама хорошо выглядела, как будто спала, это тоже вдохновляет. Или, например, человек вернулся с СВО. Иногда их тела доезжают до нас минимум от двух недель и до нескольких месяцев. Если я могу сделать так, чтобы родственники смогли увидеть его в открытом гробу – я это сделаю. Это бесценно».
Чем занимаются танатопрактики
Рано утром Ольге в черных пакетах привозят тела из морга. Как правило от родственников уже есть определенный заказ на реставрацию – помыть, одеть, побрить, подстричь ногти (это минимум, который делают абсолютно всем). Более осведомленные клиенты спрашивают, как одеть, можно ли вернуть естественный цвет лица с помощью макияжа и бальзамирования.
После того, как тело привозят из морга, Ольга делает перевскрытие. Обычно, как говорит танатопрактик, привозят все грязное, неаккуратное и некрасивое.
«Я перевскрываю, перешиваю, тампонирую, бальзамирую, обеспечиваю телу герметичность, сохранность и мою. То же самое с черепной коробкой. Главное, чтобы ничего не текло и не издавало запахов. Макияж – самая последняя стадия. Поначалу, когда мне нужно было «набить» руку, я делала его абсолютно всем, чтобы тела выглядели как спящие. Фишка в том, чтобы люди узнали своего родственника, а он выглядел спокойным. Если родные увидят его с перекошенным лицом, полузакрытыми глазами, спутанными волосами и кровью после анатомирования, это будет для них психологической травмой. Моя задача в том, чтобы люди попрощались с человеком, не нанося себе дополнительного морального вреда, и чтобы горевание прошло без психологической травмы. Это и без того травма, но со временем приходит принятие. Я работаю для того, чтобы человек не ушел в депрессию, а прожил все стадии горевания спокойно».
Процесс восстановления тела зависит от того, какие изменения произошли в нем. Гнилостные и ожоговые травмы, например, будут реставрироваться по-разному.
«Однажды после ДТП мне привезли мужчину, я открыла пакет, а оттуда все вывалилось. В этом случае нужно восстановить геометрию черепа. Тратить на это гипс или драгоценный воск нет смысла. Сначала в этом случае заполняем ветошью, зашиваем, а швы аккуратно покрываем воском. Дальше идет косметика и волосы».
К танатопрактику попадают абсолютно все, чьи родственники этого пожелают – после насильственных смертей из судебного морга, после вскрытия из больничных моргов, а также тела, привезенные из дома, которые не анатомировали (то есть не вскрывали). Например, если человек долго болел и у него есть справка, в этом случае можно не проводить вскрытие в морге.
«Мы делаем повторные (или первичные) вскрытия, поскольку бывают асциты, гноящиеся раны, пролежни, послеоперационные швы, чтобы тело «дожило», грубо говоря, до утра и не разложилось».
Как одевают покойников
Лежа. В похоронном бюро, где работает Ольга, есть целый магазин одежды. Но чаще всего, рассказывает танатопрактик, родные приносят свои платья и туфли. Чулки, панталоны (нижнее белье), сорочку покупают на месте.
«Чаще всего выбирают длинную одежду. Мужчинам любят приносить костюмы, даже если они надевали его один раз в своей жизни. Хотят, чтобы он лежал в брюках, пиджаке, жилетке и галстуке. А мне нравится, когда приносят одежду, которую покойный действительно носил – джинсы, кроссовки и худи».
У бабушек, например, есть еще посмертные узелочки, которые они сами себе приготовили. Порой, рассказывает танатопрактик, встречаются и вещи полувековой давности. На них даже бывают фабричные бирки и ценники, по которым можно установить дату. А кому-то приносят самошитые платья, которые бабушки сделали самостоятельно.
«Бывает и специфическая одежда. Бабушкам из удмуртских деревень приносят национальные платья, сшитые вручную. Это редкие и ценные вещи. Ощущение, будто прикасаешься к истории. Бывает и военная одежда. Если человек когда-то служил, его хоронят в кителе и фуражке.
Какую косметику используют танатопрактики
Для ухода за мертвым телом используется особая косметика. Она специально разработана, чтобы перекрыть посмертные изменения и сохранять приемлемый вид тканей на холодном теле. Особенность танатокосметики в том, что в ее состав входит формалин, который может дополнительно фиксировать ткань. Она очень плотная и пигментированная. Если к танатопрактику поступает тело с выраженными гнилостными изменениями, например, фиолетового цвета, то танатокосметика гарантированно их перекроет.
Обычную, гражданскую, как ее называют танатопрактики, косметику тоже используют. Но она очень сложно фиксируется на холодном теле умершего.
Сама Ольга, кстати, практически никогда не красилась, делала только базовый макияж, но чтобы приводить тела умерших людей в порядок, все же пришлось освоить навыки визажа.
Сложнее всего, говорит Ольга, восстанавливать тела с гнилостными изменениями, кожа которых изменила цвет. Тяжелые случаи и после ДТП и железнодорожных травм.
«Иногда крупные механические изменения восстановить проще, чем, допустим, отсутствие щеки или куска челюсти. Все это очень индивидуально. Бывают случаи, когда привозят целого человека, а у него был сахарный диабет. Это «бомба замедленного действия» – мы не знаем, как будет меняться тело и насколько быстро произойдут изменения. Если я отдаю тело диабетика утром, с вечера могу приехать и проверить, что тело в порядке и долежит до утра, а иначе как я отдам его родственникам?»Танатопрактик признается, что сложно восстанавливать и тела сердечников.
«Намного чаще сталкиваешься с так называемыми рядовыми смертями. К нам очень много везут сердечников. Их особенность в том, что они синеют. Бывает и такая кожа, на которую попросту не ложится косметика. Кто-то отекает, а кто-то приезжает со слишком сухой шелушащейся кожей, кто-то теряет объемы, и приходится восполнять в этом случае инъекционно».
Часто, рассказывает Ольга, объем быстро теряют глаза, губы и усыхает нос. Приходится вводить жидкость при помощи шприца.
«Я не могу смотреть, как делают инъекции и берут кровь у живых людей. Для меня это больно. Но усопшим мои манипуляции не доставляют дискомфорта, а на живое смотреть неприятно и сложно», – признается Ольга.
Реставрацией самого сложного тела танатопрактик занималась, как только пришла работать в похоронный дом. В целом процесс занял полдня. Если тело не сложное, то от пакета и до конца макияжа можно уложиться за 1,5-3 часа. За день Ольга восстанавливает до шести тел.
В чем сложность профессии танатопрактика
Физическая сложность состоит в том, что иногда могут привезти тело, которое весит больше 150 кг. Психологически сложно Ольге тоже было. Страшно, признается танатопрактик, больше за живых.
Еще невозможно, признается Ольга, привыкнуть к тому, что иногда привозят детей. Но танатопрактик говорит, что не взять тело ребенка она не сможет и не откажет в своих услугах родственникам. А все потому, что родственникам и без того тяжело. А свои чувства ставить выше их, признается она, неэтично и непрофессионально.
Самое страшное, что можно «подхватить» от тела умершего человека – туберкулез, гепатиты, ВИЧ. Но, соблюдая правила санитарной безопасности, этого можно избежать.
«С ними я разговариваю»
Однажды к Ольге привезли тело мужчины, у которого была запоминающаяся благородная внешность с шикарными густыми седыми волосами до плеч.
«Я просто любовалась им. В спецификации был заказ – волосы подстричь. Господи, зачем? Позвонила агенту и уточнила, что нужно оставить всего сантиметров пять. Но как можно обрезать эту роскошь? Его волосы не взяла никакая машинка, сломалось двое ножниц. Мужчина сам не хотел, чтобы их обрезали. У всех, кого мне привозят, разные выражения лица. Кто-то приезжает и уже улыбается, а кого-то подкалываешь, чтобы было хоть какое-то подобие улыбки и – никак».
Ольга признается, что покойники ей не снятся, танатопрактик их не боится и даже пытается договариваться с ними и убеждать. Так одного мужчину Ольге привезли только на макияж. На часах было около восьми вечера, на календаре – пятница. Тогда с танатопрактиком случилась странная, можно сказать мистическая история.
«Я красила его на нижнем этаже похоронного дома, чтобы не поднимать каталку на лифте. На всех четырех этажах больше не было абсолютно никого. Я говорю мужчине, что уже заканчиваю, покидаю его и пожелала светлого пути. Поднимаюсь наверх, чтобы отнести косметику, и в этот момент хлопает входная дверь похоронного дома. Главное – не ходить проверять. Еще бывают случаи, когда все валится из рук. Одной женщине сказала, что если будет так вредничать, то уедет некрасивой. Все, бабушка лежит как паинька. Что-то неуловимое меняется, и у нас все с ними получается. Есть ощущение, что они близко, особенно, когда говоришь им, что завтра придут любимые, чтобы проститься, и нужно предстать в лучшем виде. У меня ощущение, что это работает».
Кроме танатопрактики, Ольга Нам оказывает услуги церемониймейстера. По сути, это координатор, организатор и ведущий похорон.
У ритуальных служб, рассказывает она, не принято говорить до свидания или «добрый день» по отношению к заказчикам. Они говорят «здравствуйте» и «желаю всего доброго». А иначе ощущение, что сотрудники похоронного бюро снова ждут у себя. Возможно, говорит Ольга, это что-то из разряда суеверий для народа, но для ритуальщиков – траурный этикет.
Читайте также наш материал с доулой смерти из Ижевска.