Народная артистка Удмуртии и заслуженная артистка России Валентина Пудова еще в детстве, когда подержала в руках шуйскую гармошку и услышала ее нежное звучание, поняла, что хочет связать свою жизнь с музыкой. Мечту ей исполнить удалось. В прямом эфире радио «Комсомольская правда»-Ижевск» (107,6 FM) артистка рассказала, нравится ли ей выступать вместе с сыном и часто ли берет в руки гармошку.
ДОСЬЕ IZHLIFE
Валентина Тихоновна Пудова
- Народная артистка Удмуртии, заслуженная артистка России
- Родилась 11 января 1964 года
- С 1981 по 1984 годы – выступала в ансамбле под руководством Анатолия Мамонтова.
- С 1984 по 1990 годы – сборщица-упаковщица в 27 цехе завода «Ижсталь»
- С 1990 по 1995 годы – солистка ансамбля «Айкай»
- В декабре 1993 года состоялся первый сольный концерт
- В 2002 году создала собственный музыкальный коллектив «Валентина»
«За критику я благодарю»
– Валентина Тихоновна, не можем скрыть своих эмоций. Что такое произошло в вашей жизни, что вы словно помолодели на 20 лет? Любовь?
– Это душевное состояние. Самое главное, не злиться, не обижаться, находить положительные моменты в любых ситуациях и любить людей. По молодости обижалась, но в любом случае я легче переносила обиду. Лучше, когда меня обидят, нежели я кого-то обижу. А сейчас я прощаю абсолютно всех и считаю, что это правильно.
– Вы же артистка, профессия публичная, часто на людях. И отношение может быть разное: иногда критика, иногда любовь. Как реагируете?
– Нелюбовь ко мне как к артистке я воспринимаю абсолютно нормально. Ну не может быть так, чтобы все любили мое творчество. Кто-то слушает только джаз, кто-то классику – это нормально. За критику я благодарю – некоторые люди за это деньги платят, а мне говорят просто так. Но все замечания я стараюсь учитывать и работать над этим.
– Как проходит сейчас ваша концертная жизнь, выезжаете куда-то с гастролями?
– Все замечательно, недавно приехали из Перми. Говорят, там уже сколько выступлений отменили, а у нас, слава богу, отработали два концерта. Моя новая песня, стихи на которую написал Николай Карачев из Свердловской области, тоже великолепно принимается зрителями.
– Разве у вас бывает, что песня может быть не принята слушателями?
– Я всегда чувствую, как зритель реагирует на мою песню. Иногда я понимаю, какая-то песня в этот раз не пойдет.
– Знаю, что вам присылают в социальных сетях стихи. По каким критериям вы их выбираете? И как создаются готовые песни, ведь вы же нигде этому не учились!
– У меня есть гармошка – это все, что мне надо. Иногда беру в руки гармошку, читаю стихи и начинаю играть – сразу на чистовик. Недавно посчитала, в моем репертуаре 33 песни. Последняя – на стихи Николая Карачева называется «Я счастливая». Там всего три куплета, причем в первоначальном варианте на последнем куплете любовь заканчивалась. Я спросила автора, неужели любовь прошла так быстро? Через полчаса он прислал мне куплет со счастливым концом: «И по жизни сколько живем, вдоль берега вместе пойдем».
– Как формируете свое выступление? Аккуратно подбираете песни, выстраивая их друг за другом или программа рождается сама собой?
– Когда я работала в «Айкае», то программу составлял тогда еще художественный руководитель Николай Александрович Широких. Первую песню я исполняла ту, которая стоит в программе. Потом, чувствуя зал, объявляла песню, которую хочу. Николай Александрович не ругался, но терялся и говорил «Не та песня». Я чувствовала, что нужно зрителю. А сейчас программа составляется, что-то как будто сверху диктует.
Купила гармошку на деньги от картошки
– Но сначала вы выступали в «Италмасе». Как вас такую юную, 17-летнюю, взяли в популярный ансамбль Удмуртии?
– Мой брат увидел объявление о конкурсе. Я только приехала в Ижевск и собиралась устроиться на завод, но он меня уговорил. А я очень боялась, ведь там артисты, они так поют! А я что? Приехали мы на улицу Вадима Сивкова, поднялась на второй этаж, а там столько людей пришло на кастинг. И все что-то репетируют, а я такая наивная девчонка смотрю на всех, робею. Зашла в итоге последняя, увидела баян, попросила разрешение на нем сыграть. Саму песню, правда, уже не помню, что-то про лен и васильки. Потом зашел Анатолий Мамонтов и хоть я уже спела и сыграла, песню попросил повторить. Я спела, Анатолий Васильевич проверил мой слух, диапазон и меня попросили выйти подождать. Вот тогда меня и взяли.
Помню, поначалу мне все время твердили, что на сцене надо улыбаться. Я начинала улыбаться и сразу забывала слова. Вспоминала слова – забывала улыбаться. Или однажды Николай Широких мне аккомпанировал и вдруг я понимаю – слова забыла. Что делать? Я и пустилась в пляс. Долго плясала, не могла куплет вспомнить, а как вспомнила, подбежала к микрофону и снова запела. Говорят, все приходит с опытом. Но тогда я только начинала.
– У вас были какие-то занятия в ансамбле?
– Там был педагог, и все-таки Анатолий Васильевич Мамонтов сказал мне: «Тебе этого не нужно». А потом и Людмила Зыкина сказала: «Никому не давай встревать в свой голос». Но я ведь понимала, что зажата на некоторых звуках и попросила совета у Людмилы Георгиевны. А она только удивилась и ответила: «Кто вам это сказал? Чувствуешь зажатость, вот и чувствуй, а я не заметила». Я записывала себя на магнитофон, исправляла. А потом послушала Людмилу Зыкину и оказалось, что у нее по молодости было то же самое.
– А сейчас репетируете?
– Да, конечно, я играю и пою каждый день. Да, возможно, я кому-то мешаю, возможно, кто-то радуется (улыбается).
– Говорят, ваша мама очень хорошо пела, а папа танцевал. Ваши сестры и братья тоже стали музыкантами или весь талант достался только вам?
– В нашей семье были мама, папа и шестеро детей. Когда мы все вместе собирались, то обязательно пели. А я очень хотела научиться играть на гармошке, года 3-4 вынашивала это желание. Но попросить у родителей было неловко, знала, что гармошка – дорогое удовольствие. Хорошо помню, стоила она 40 рублей, а мама с папой зимой вдвоем зарабатывали около 60 рублей. Но однажды, когда папа лежал в больнице, я все-таки призналась маме, что мечтаю научиться играть. Она на меня посмотрела и пошла к папе в больницу. А на улице уже 8 вечера, идти пешком далеко – километров девять. Вернулась домой уже ближе к 11 вечера и говорит: «Папа сказал, картошки много, продайте картошку и купите гармошку». В мае мы продали картошку, в июле за нее пришли деньги, и мы пошли в магазин. Гармошку выбирала сама, она была зеленая, шуйская. Сейчас она находится в музее. А после меня и моя старшая сестра Нинуля тоже научилась играть на гармошке.
– А сейчас на какой гармошке играете?
– Этой гармошке более 25 лет, и я не могу с ней расстаться, потому что она сама играет. А продала мне ее шикарная гармонистка Мария Григорьевна Зайцева. Мне кажется, что она первая в Удмуртии начала учить играть на гармошке. Сколько я буду жить, столько моя гармошка будет жить. Но если мне подарят гармошку, я с удовольствием приму (улыбается).
Мне говорили, что быстро «сгорю»
– Правда, что вы выступаете вместе со своим сыном? А планируете брать учеников?
– Правда, сын со мной поет. Он у меня кандидат технических наук, доцент. А моя дочь иногда в январе участвует в моих концертах. Но она пока не вливается в наш музыкальный коллектив, хотя я бы хотела. А насчет преподавательской деятельности, я пока не планировала – для этого помещение нужно.
– Я читала, что у вас была мечта спеть с Лучано Паваротти и Львом Лещенко.
– С Паваротти нет, никогда. С вот со Львом Лещенко – да. Нет ничего невозможного. Но мне не хочется теперь петь печальные драматические песни. Однажды Людмила Зыкина сказала, что так петь, как я, нельзя. Быстро «сгорю», потому что каждое слово через сердце пропускаю. Но я по-другому не умею.
– Валентина Тихоновна, а что для вас сейчас счастье?
– Я с вами сейчас встретилась – для меня это счастье. У меня дети, у меня внуки, у меня песня. Просто проснуться в хорошем настроении – это все счастье. Мы все склонны ошибаться, у всех есть какие-то слабости. И если что-то происходит, то нужно сразу простить себя. Я вас люблю.