Думаете, реально поменять национальность с помощью одежды? Журналист IZHLIFE на собственном опыте убедилась, что, оказывается, это возможно! Мы побывали в музее «Катар» и узнали, что означает крупная клетка на удмуртских платьях, тяжелое ли на самом деле монисто и откуда удмуртки «черпали» силы, если не могли забеременеть.
Кто основал музей «Катар»
Музей «Катар» находится в деревне Кватчи в Можгинском районе Удмуртии – это в 1,5 часах езды от Ижевска. Он небольшой, но там собрана уникальная коллекция удмуртских платьев, которые при желании можно даже померить.
Радушная хозяйка музея – Валентина Березкина. Ей 39 лет, она уроженка деревни Старый Березняк. В Кватчи ее «забрал» муж, с которым вместе они уже 23 года. Журналист по образованию, Валентина почти 15 лет проработала в сфере культуры, сейчас она – учитель музыки и технологии, педагог-организатор в местной кватчинской школе и, конечно же, директор и экскурсовод в своем собственном музее.
«Уже в детстве я была не такая, как все. Я много времени проводила с моими тетями, которые говорили на удмуртском. Дома тоже звучала удмуртская речь. Мне нравилось слушать удмуртские сказки и песни, наряжаться в национальные платья. В школе я ходила в фольклорный кружок, потом начала писать стихи на удмуртском языке. Мне казалось, что я прикасаюсь к чему-то очень ценному и важному, что я часть этого особенного народа. Когда у нас в школе организовывали какие-то народные праздники, многие бегали и искали костюмы, а у меня всегда все было дома: мама к вещам относилась бережно и все хранила», – вспоминает Валентина, показывая свое детское платишко – красивое, с жар-птицами!
В 2017 году у Валентины скончалась родная тетя Юля – старшая сестра ее отца.
«Тетя Юля – моя любимая, все мое детство связано с ней. Именно она научила меня рукодельничать. Через год после ее смерти в ее дом переехал мой младший брат. Встал вопрос, куда девать все добро – не выбросишь же! Я работала в Доме культуры, и решили открыть там музей – все вещи туда увезли. А потом муж мне предложил сделать музей у нас дома, лишь бы я рядом всегда была», – улыбается Валентина.
Музей из гаража – какой такой «Катар»?
Идеей создания своего пространства Валя загорелась. Под музей приспособили большой гараж, в котором стоял трактор. Вместе с мужем сделали там ремонт, установили камин. Валя, как сама уверяет, «денно и нощно» думала над интерьером, высчитывала и чертила расположение лестниц, расставляла старинную мебель, собирала старинные удмуртские платья, складывала в банки красивые платки – так делала ее любимая тетя Юля, чтобы моль их не ела… Помещение получилось небольшое, со скандинавскими нотками в интерьере – светлое и уютное.
Над названием своего музея Валентина почти и не думала – она слышала его почти все детство!
«Помню, как моя тетя Юля выглядывала из окошка и, глядя на идущих на праздник женщин, бормотала: «Ой, беда Катар, беда Катар». А я не понимала и думала, раз она шептунья-ведунья – к ней все приходили за лечением, – так наговаривает на них. И только потом я поняла это слово – она этими нарядными и красивыми женщинами восхищалась! «Катар» в переводе с удмуртского – «удивительно, шикарно». Так что мой музей – удивительно шикарный!»
В 2021 году «Катар» распахнул свои двери. Сначала в коллекции у Валентины было всего 16 платьев, сейчас – более 60-ти. Причем многие из них – домотканые, сделанные из конопли, льна и шерсти. А еще мужские костюмы, вышитые платки, чалмы, полотенца, накидки и покрывала, подушки, украшения, предметы быта, куклы-самокрутки, на полу коврики ручной работы и др.
«Многие о музее уже слышали и везут к нам старинные вещи – это очень приятно! Совсем недавно ко мне обратились родственники поэта и драматурга Игнатия Гаврилова из деревни Большие Сибы. Того самого, что со своим спектаклем «Вало ӧр куашетэ» («Шумит река Вала») дал начало Национальному театру Удмуртии. Они привезли в «Катар» уникальные вещи – платья и костюмы. И, представляете, я впервые увидела, как удмуртки раньше пришивали пуговицы – очень интересно, не просто так, а с какими-то элементами и знаками. Изучать и изучать эти платья!»
Примеряем наряды и обалдеваем, меняя национальность
Приехать в такой музей и не померять хотя бы одно платьишко – за гранью понимания. Поэтому Валентина находит мне подходящую рубаху – она называется шортдэрем – легкую, льняную, чуть ниже колена. Замочек – он, кстати, спереди, потому что крестьяне одевались всегда сами – на рубахе застегивает полностью, чтобы не было видно ничего лишнего – это сексуально, а у удмуртов это было не принято. Сверху фартук – айшет – с красивыми узорами на подоле и кружевами.
Я замужем, поэтому на голову мне Валентина сначала надевает чалму (головное полотенце), потом налобную повязку (йыркерттэт) и сверху красивый красный платок. Волос не должно быть видно – опять же, ведь это сексуально.
В ушах серьги (угы) – раньше их делали из мелких серебряных монет, на мне – современный вариант из легких круглых пластинок.
Еще из украшений – монисто со старинными монетами, бусинами и пуговками, тяжелое, но носить можно. Валентина рассказывает, что изначально монисто носили мужчины, оно служило им в качестве портмоне. Чтобы монеты не вытаскивали ушлые воришки на базаре, мужчины прятали их у себя на груди, а при расчете с продавцом просто отрывали нужное количество. Молоденькие удмуртки монисто не носили. А замужние женщины с помощью этого украшения показывали, как удачно вышли замуж – чем больше монет, тем богаче муж.
Кроме монисто, я примеряю бутьмар или бутьмар-камали – украшение, которое надевается через левое плечо под правую руку. Это такая своеобразная перевязь, сделанная из полоски холста и украшенная серебряными монетами, ракушками, бусинами, пуговицами.
«По 40 кг украшений носила порой на себе удмуртка – около горла все сжато, давит. Поэтому и голоса у удмурток такие низкие. И танцы такие – в удмуртском тыпыртоне никаких резких движений, прыжков, взмахов руками. Как говорят мужчины про удмуртскую женщину: она не танцует, она вышивает ногами. Можно потом на землю посмотреть и увидеть, какая вышивка у нее получается. А еще женщин по звону узнавали, ведь каждая пришивала монетки на монисто так, чтобы звучала какая-то своя мелодия», – уверяет Валентина.
Ботиночки на мне – настоящие, раритетные. Кстати, модную обувь на каблуке носили в основном богатые удмуртки. Гетры – для теплоты, обычно вязались из черных ниток, на мне – яркий вариант. Последний штрих – красная помада и пестерь в руки.
Увидев себя в зеркале, я, конечно, обомлела. Ведь у меня даже среди дальних родственников нет удмуртов, а я – вылитая удмурточка! Представляете, как может одежда поменять человека?!
Конечно, на одном наряде я не остановилась. Второй вариант – более современный. Кроме платья, на мне еще и пиджак. Они вошли в моду после войны, и надевали их поверх платья. Дарили пиджаки лучшим телятницам и свинаркам, отличницам производства. Так что я в этом наряде – самая модная и именитая удмуртская доярка!
Удмуртские платья – особенные!
Рассматривая платья в коллекции Валентины, я не смогла найти ни одного одинакового. Это особенность удмуртских нарядов – раньше ни один узор на платье, ни одно изделие, будь то монисто, перевязь или платок, не повторялось. В каждом – в ширине оборок, в их направлении, в узорах на фартуке, во внутренней отделке на рубахе, в цветах и т. д. – своя изюминка и свой сакральный смысл.
Например, по наряду раньше можно было определить возраст женщины – то есть для каждого периода жизни были свои платья. Девочки носили одну косу (один род) и не покрывали голову платком. Клеточка на их платьях была мелкая, а узелок пояса от фартука располагался слева. Чем старше становилась женщина, тем крупнее была клетка на ее платьях, а узелок пояса постепенно сдвигался вправо.
Оборка на платье (карта) в районе таза говорила о том, что женщина замужем. Если она долго не могла забеременеть или родить, то она просила у более счастливых женщин лоскутки от их платьев и пришивала себе под оборочки, как бы забирая энергию и напитываясь ею. Волосы замужняя женщина заплетала в две косы – теперь в женщине соединились два рода – и прятала их под платок.
«Вообще, образ замужней женщины считается самым красивым. Платки, налобные повязки, айшон (высокий конусовидный головной убор), монисто – все стремились выйти замуж, чтобы иметь право одеваться красиво», – рассказывает Валентина.
В каждом узоре, опять же, свой смысл. Например, на платьях и фартуках часто можно увидеть ромбик с галочкой внизу (его можно увидеть на логотипе музея) – бака пужы, похож на лягушку с раздвинутыми ножками – символ плодородия. Не зря раньше приговаривали: сколько у лягушки икринок, столько у меня детинок.
Солярный знак в виде восьмиконечной звезды с острыми лучами (алатырь) – сильный оберег, символизирующий связь с родом и начало жизни. Такой знак очень часто встречается в наряде удмурток.
По словам Валентины, изначально любимым цветом удмуртов был черный.
«Удмурты – крестьяне, их работа связана с землей. А если земля черная – она плодородная. Если переводить на женщину – нужно, чтобы было много детей. И раньше вся философия платья состояла в том, чтобы показать, что перед тобой очень сексуальная, здоровая и плодородящая женщина. Даже свадебный комплект был черного цвета. И только потом – намного позже – черный цвет стали принимать как траурный. А на самом деле он для нас, удмуртов, всегда был праздничным».
В удмуртском платье обязательно должна быть ткань на подоле. Почему? Во-первых, это своеобразная защита от злых сил. Также ткань придавала подолу вес, значит и платье лучше смотрелось. Кстати, те девушки и женщины, которые не обладали большими талантами в шитье, вышивании и вязании, копировали чужие орнаменты, но обязательно пришивали так называемый чук – небольшой пучок ниток, показывая тем самым, чье это было изобретение.
«В основном, все удмуртки были маленькими, низенькими и худенькими женщинами. Поэтому и ткацкий станок у них был другой, приспособленный для ширины плеч женщины – примерно 38-42 см. Полотна ткались узкими и длинными. Таких заготовок-полотен женщина делала очень много, ими набивала сундук. Ведь после замужества женщина начинала рожать детей, и времени ткать у нее просто не было. Некоторые женщины умудрялись заранее сшить аж 40 платьев! Кстати, выкроек у удмурток не было. И ни одна деталь полотна не выбрасывалась – они раскладывались и сшивались особым образом».
Но почему удмуртские женщины скрывали красивые платья под фартуками, монистами, почему так много одежды надевали на себя? Все просто. Многие из них стеснялись своей худобы. И когда приезжали сваты, специально надевали несколько платьев. Отец жениха очень пристально рассматривал бедра будущей невестки: широкие – много и хорошо будет рожать, узкие – не берем!
Передача знаний из поколения в поколение
Хорошо у Валентины в ее музее «Катар». Душевно, гостеприимно, познавательно. Мама Вали состряпала для нас традиционные удмуртские табани со сладковатым зыретом, угостила травяным чаем.
«Нам с мужем важно, чтобы наши дети говорили на удмуртском языке. Чтобы знали свои корни, знали удмуртские песни, танцы, могли сделать что-то своими руками. Вообще, когда мы сделали музей, мы «потеряли» детей. Дома их не видать было, они все время проводили здесь, играли и иногда даже засыпали. Я думаю, что это зов крови. Во мне уважение к своим корням воспитала моя мама. Я всегда с восхищением слушала, как она говорит на удмуртском, смотрела, как она наряжается и красит губы красной помадой! И я мечтаю, чтобы мое дело продолжили мои дети. Чтобы музей наполнялся, расширялся. Чтобы мое дело жило дальше!» – улыбаясь, сказала Валентина Березкина.
