Максим Пайп, наверное, самый необычный художник Ижевска. Он – мастер трансреализма, с легкостью комбинирующий элементы реализма, абстракционизма и экспрессионизма. На днях в городе открылась новая выставка «Лабиринт искусства» в Музее-галерее «La bohème artistique» с его участием.
Картины Максима находятся в частных коллекциях во многих городах России и за рубежом – в Испании, Монако, Польше, Америке. Он принимал участие в крупнейших арт-проектах в Ижевске, Санкт-Петербурге, Казани и провел более 10 персональных выставок не только в Удмуртии, но и в других городах страны.
Мы попытались раскрыть и показать некоторые стороны творчества художника.
Свои полотна он начал писать с тех пор, как впервые открыл глаза. Мир вокруг был наполнен психоделической атмосферой, пробудившей чувства, которые он на тот момент не мог выразить.
«Я увидел, как вокруг меня летают шарики. Как икринки, пузыри. На меня смотрит мой кот Филипп и звучит музыка композитора Жана Мишеля Жарра».
Эти первые впечатления оказались настолько сильными, что художник до сих пор постепенно распаковывает то, что ощутил в тот момент жизни.
«Я ребенок и живу в постсоветском пространстве. И надо любой ценой выжить и немножко спрятать свое безумие в психоделический взгляд на мир. Я ищу разные способы, буду называть их медиумы, – пусть это будет диалог с человеком, мой безумный взгляд или уход в себя, пусть это будет вопрос, как я вижу мир. А вижу я его буквально так, как я рисую».
Сейчас картины Максима стоят от 50 тысяч рублей и приобретаются для многих частных коллекций, в том числе за рубежом.
Само чувство цвета у Максима вызывает тактильные ощущения. Свои картины он хочет одновременно рисовать, чувствовать и трогать. «Фиолетовый цвет, например, я чувствую как громкий звук, жужжание на переносице. Меня начинает уносить в воронку».
Любимого цвета у Максима нет. Но есть их любимые сочетания. Чтобы начать ощущать цвета еще сильнее, ему нужен другой человек. Но когда он один, он ощущает цвета через что-то живое. Например, через комнатные цветы, которых у художника очень много. Ему нравится творить, когда вокруг теплые, красивые люди, которые ему дороги.
«Я ощущаю цвета на вкус и звук. Когда вокруг меня люди, я начинаю еще больше видеть. Это все ласково и красиво перетекает. Быть одному здесь, будучи собой, – тяжкий труд. Одна из крайних задач – найти таких же безумных людей, как и я. Я решил, что буду общаться только с теми, кто проявляет мир чувств и не боится себя показать. В художниках же есть две крайности – божественная гордость и открытое безумие. Я нахожусь посередине, но двигаюсь ближе к стороне безумия».
«Рисовать и чувствовать наслаждение – величайшая пытка»
В творчестве для Максима важнее сам акт, нежели цвет, форма, изображение или смысл. Его картины – выражение чувств и восторга к жизни, который он хочет испытать. В этом ему помогают музыка и люди. Часто он слушает классику и что-то спокойное.
«Какое-то время я нахожусь сам с собой. Это все проходит через любование чувствами. Мне нужна их объемность, насыщенность. Цвет, форма, изображение или смысл не имеют значение, потому что я все равно нарисую по-своему».
Логики в его картинах нет. Максим говорит – как и в самой жизни. Как художник, он проходит через разные стадии выгорания и не борется с этим.
«Я выгораю и понимаю, что мне, чтобы рисовать, вообще не нужно работать. На меня навешано, что надо трудиться. Успеем ли мы за пятилетку написать столько-то картин? Даешь двести живописных полотен! Мне нужно еще больше приблизиться к себе, когда я выгораю. Это разная волна и разные люди. Мне нужно полюбить их волны и присоединиться к ним ментально».
Максим признается, в процессе создания картин в какой-то момент он уходит из жизни, и его сознание покрывает другие пространства. Недавно ему заказали нарисовать собор Василия Блаженного.
«Меня не было здесь. Я был там. Я отдал все свое сознание, свои руки, свое тело, чтобы написать картину. Я присутствовал там психически. Это такая рутина. Рисовать и чувствовать наслаждение – величайшая пытка. Но не рисовать – еще более ужасное мучение».
Любимые художники Максима, по его словам, – те, кто психически вышли из воды. Они настолько плодовитые и сумасшедшие, что в них чувствуется «водная энергия». Это бессмертный классик Ван Гог и легендарный Сальвадор Дали.
Величайшее безумие
Максим говорит, он всегда в пути и воспринимает этот путь как субмарину, которая постоянно погружается на дно или всплывает на поверхность. Это путь единения с самим собой, а картина – всего лишь результат того, что он прожил.
«Это самопознание. Есть боль, грусть, телесные моменты. Я жив и продолжаю это делать. Я могу порадоваться вместе со зрителем. То, что происходит в мастерской, – величайшее безумие. Когда я создаю свои картины, я плачу, я смеюсь, я нейтрален, я затих. Нет одного настроения. Я могу возбудиться на что-то очень красивое. Мне важен сам контакт тела и картины».
Все эмоции в его картинах проявляются при помощи светлых участков или затемнений, которые символизируют темноту его подсознания. Выразительными средствами Максима являются капли и брызги, как напоминания о легкости и неповторимости момента жизни. Художник отдается им в полной мере, забывая о времени. И, будто очарованный, сам созерцает цветные живые брызги. Он удивляется их точности и необходимости их возникновения на холсте здесь и сейчас.
«Я понимаю, что все, что я делаю, – красиво. Я не могу сделать некрасиво, потому что эта красота живет во мне, она плещется. Недавно я написал картину, из-за которой у меня были ощущения, что я Орфей, который спускается в Тар-тар за своей Эвридикой, за частью своей души, чтобы ее поднять наверх и показать людям. Я аквалангист, который спускается в пучину, во впадины на своей субмарине. Я опустился, взял уйму красоты, и мне надо поднять ее назад, не оглядываясь».
Максим говорит, он рожден художником для того, чтобы выполнить особую миссию, которая дана ему Богом.
«Я удовлетворен или неудовлетворен картиной, как после акта любви. Это свидание с собой, со своим подсознанием. Я как огромное, склизкое, желеобразное животное, которое в себе все перерабатывает. Если человеку не нравится моя картина, это не я виноват. Я не сделал ничего хуже, чем уже есть».
На создание картин Максима вдохновляет сама возможность испытывать чувства.
«Я долго бегал от чувств. Но потом я понял, что замалчивать не нужно. Это живое, вокруг нас. Мы можем это по чуть-чуть и очень медленно вкушать. Меня вдохновляет то, что я могу испытывать, что я могу пробежаться по чему-то непознанному. Это срывает мне башню».
Свидание двух миров – реального и мира художника
Сюжеты на картинах Максима – свидание и свадьба двух миров. Мира вокруг художника и его собственного мира, который проникает сюда через картины и перформансы. Прежде чем начать писать свои картины, он совершает ритуал – знакомится с белым холстом. В этом холсте он уже видит реальность, которую будет на него переносить. Для него белый холст идеален и вызывает восхищение.
«Затихнуть возле холста, причаститься им, потому что он идеален. Я стремлюсь к чему-то идеальному. Он чистый, но я буду его марать. Идеал в моем творчестве – достичь оргазма, единения, вершины пика чувств. Такую картину я не могу вспомнить. Видимо, я такого пока не достиг».
«Искусство – это не про то, что картинки писать. Оно про вдохновлять и дарить»
Максим говорит – он хочет достичь бессмертия, быть художником третьего, четвертого тысячелетия. В процессе общения случайным образом мы обнаружили, что оба придерживаемся философии трансгуманизма о физическом бессмертии человека. И, в надежде, что таких среди нас много, продолжили разговор.
«Я хочу эволюционировать, находясь в теле. Несколько раз я переживал смерть с закрытыми глазами. Я знаю, что такое смерть, какие процессы происходят в теле. Я благодарен жизни, и, наверное, ради таких моментов я творю. Я хочу стать человеком третьего, а потом четвертого тысячелетия и давать интервью. Меня будут спрашивать, как я выжил. Я буду отвечать – это искусство жить. Искусство – это не про то, что картинки писать. Оно про вдохновлять и дарить».
Философия в его картинах заключается в том, чтобы не повторяться. Потому что, как говорит Максим, жизнь никогда не повторяется.
«Рост только там, где неизвестность. В этом моя философия. Если я узнал что-то новое, какую-то технику в картине, она уже мертвая для меня. Мне абсолютно скучно писать ради денег. Идея жизни, которая такая скучная, приземистая, где ты не можешь хохотать, потому что ты просто такой».
Представление о том, какие картины у Максима будут в следующем тысячелетии, у него тоже есть. Это будут не сами картины в привычном для нас понимании, а тело. Мне же это очень напомнило фильм Дэвида Кроненберга «Преступления будущего», где как раз тело человека являлось холстом для художника.
«Я стану живым проявлением искусства. Малевич завещал нам это. Он сказал, что художники сожгут все свои картины и будут воспевать самих себя. Это уже происходит. Мы проживаем рыночную систему отношений, которая построена на вещах. Но придет мир, где вещи станут не важны. Художникам не придется нести крест картин на себе. Важно быть продюсером природы внутри себя. Я открываю свое богатое подсознание и достаю оттуда груды алмазов».
У Максима есть любимые писатели, которые его вдохновляют. Это Астрид Линдгрен, которую он любит за безумную Пеппи Длинный Чулок. Габриэль Гарсиа Маркес и его «Сто лет одиночества» – за глубину восприятия. Александр Беляев – за его утопичную, добрую фантастику. И учебник математики Григория Остера – за детский взгляд, не замытый серьезностью.
Творчество Максима действительно впечатляет. Подобных художников не ожидаешь встретить в обычной жизни провинциального города. Он – один из тех, кто очень чувствительно относится к окружающему его миру. Может быть, поэтому он говорит, что если бы не был художником, то открыл бы санаторий, чтобы подарить людям возможность для отдыха.