Сегодня герой нашей новой рубрики «Взгляд в прошлое» - ветеран войны Владимир Мерзляков. Владимир Карпович рассказал нам о том, как ему посчастливилось встретиться с легендарной актрисой Любовью Орловой, чем сто лет назад пришлось пожертвовать его отцу, чтобы добиться руки и сердца сарапульской барышни и почему в 90-е рабочий радиозавода летал в Киев с вооруженной охраной.
Досье
Владимир Карпович Мерзляков, ветеран Великой Отечественной войны, пенсионер.
Родился в 1926 году в Сарапуле.
Участник Великой Отечественной войны, танкист. С боями дошел до Берлина.
В 1951 году закончил службу в армии и вернулся в Сарапул, где работал на радиозаводе им. Орджоникидзе.
В 1958 году перешел на работу на Ижевский радиозавод и переехал с семьей в столицу Удмуртии. Работал слесарем-механиком механосборочных работ, был испытателем секретной продукции завода.
С 1992 года - на пенсии. Сейчас вместе с супругой, Евгенией Сергеевной Мерзляковой, активно занимается общественной деятельностью, отстаивает права жильцов своего дома, связанные с ЖКХ.
Воспитывает двоих внуков и четырех правнуков.
«Съемочная группа обратила внимание на маму»
В 1930-х прославленный советский режиссер Григорий Александров снял фильм «Волга-Волга» - музыкальную комедию, рассказывающую историю о том, как провинциальные артисты из вымышленного городка Мелководска плывут на пароходе в Москву на конкурс художественной самодеятельности. Съемки картины проходили в течение 4 лет в разных местах, в том числе на Каме, в окрестностях Сарапула. Главную роль в фильме сыграла супруга Александрова, легендарная актриса Любовь Орлова.
- Мне тогда было лет десять, - вспоминает Владимир Мерзляков. - О том, что в наш город приехала съемочная группа из Москвы, я узнал от мамы. Ее звали Пелагея Илларионовна, она торговала на городском рынке малиной. У нас был большой сад, а малинник - второй по величине в Сарапуле. Мама собирала ягоды в корзиночки, аккуратно ставила их в большие бельевые корзины и на коромысле несла на рынок. У нее были нарукавники - как у чиновников, только крахмально-белые. И, видимо, эта ее опрятность привлекла внимание кого-то из съемочной группы. Москвичи подошли, попробовали нашу малину, купили корзинку. Вскоре стали покупать у мамы малину постоянно, а потом поинтересовались, где она живет. Она дала адрес, и за малиной стали ездить прямо к нам домой.
Иногда корзинки с малиной из сада Мерзляковых доставляли артистам лично в руки - члены съемочной группы жили в гостинице «Камские номера» в центре Сарапула. Пелагея Илларионовна поручала это ответственное дело своим старшим детям.
- Я тогда особо не задумывался об этом - у меня были свои, мальчишечьи дела, - рассказывает Владимир Карпович. - Но однажды мама сказала: «К нам собирается знаменитая артистка». Оказалось, что сама Любовь Орлова хочет поесть малины прямо с куста - «пощипать», как мы говорили. И я стал ждать, когда она приедет - сел в засаду возле дома. Наш дом стоял в логу, на берегу речки Юрманки, которая впадает в Каму, и я знал, что машину москвичам придется оставить наверху, а в лог спускаться пешком.
- Одним словом, дождался я, когда сверху остановится машина, и смотрел издалека, как Любовь Орлова спускается к нам во двор, - продолжает ветеран. - Но заробел и за ней уже не пошел. Так что издалека я Орлову видел, но близко не подходил. Потом узнал, что мама показала самое лучшее место в саду - там была крупная малина, которой я любил лакомиться.
Владимир Карпович рассказывает: после съемок в Сарапуле стала популярна песенка, звучащая в фильме «Волга-Волга»:
«Америка России подарила пароход -
У него колеса сзади и очень тихий ход!»
- Знаю, что в Сарапуле была «база» съемочной группы, а снимали они в окрестных деревнях выше или ниже по течению, - говорит он. - Но, вполне возможно, что в перерывах между съемками тот самый пароход, на котором путешествовали герои фильма, зимовал в Сарапуле. Есть у нас затон Симониха, на том берегу Камы, в рукаве реки. Туда на зиму собирались все пароходы и теплоходы. Помню, что поздней осенью очень печально было слышать, как они спускают последние пары - котлы тушат, и пароходы издают звуки, как будто плачут.
Отцу пришлось сменить веру, чтобы жениться
Сам себя Владимир Мерзляков называет вятичем - его предки родом из Вятской губернии, к которой когда-то относился и уездный город Сарапул.
- Дед по материнской линии, Илларион Мителев, был единственным в Сарапуле мастером, кто мог ремонтировать пролетки*, - рассказывает Владимир Карпович. - В раннем детстве, шныряя по двору, я видел какие-то дедовы инструменты, и только потом понял, что там, в числе прочего, был даже небольшой горн.
- Среди клиентов деда были в основном мелкие купцы, потому что более богатые горожане, купцы первой гильдии ездили по городу в каретах. Бабушка рассказывала, что на Пасху каждый из тех, кому дед что-то починил или смастерил, приходил его благодарить. Это выглядело так: на небольшой угловой столик ставили вино, закуски. Купцы и другие заказчики приходили, выпивали-закусывали, а потом в специальной тетради писали «Христос воскресе!» и ставили свою подпись.
За сто лет Сарапул, безусловно, изменился почти до неузнаваемости, но кое-какие приметы дореволюционной купеческой эпохи здесь еще сохранились:
Отец нашего героя, Карп Викулович Мерзляков, родился в семье староверов. В Сарапул приехал в 13 лет на заработки.
- Его отдали в помощники купцу первой гильдии Пешехонову*, у которого был свой кожевенный завод, - рассказывает Владимир Карпович. - Папа сначала был посыльным - разносил по городу какие-то бумаги, связанные с бухгалтерией. А в 15 лет Пешехонов доверил ему сопровождать два воза обуви на Нижегородскую ярмарку. На этого купца работала чуть ли не половина Сарапула - надомники шили для него обувь, которую он потом продавал. И все были пьяницами. «Напился, как сапожник» - это сарапульское выражение.
- В 1914 году отца отправили на войну - Первую империалистическую, - продолжает Владимир Карпович. - Но староверам нельзя было брать в руки оружие, и ему поручили смотреть за лошадьми. Так что он не воевал в прямом смысле этого слова. А после войны ему пришлось от своей веры отречься и стать православным, чтобы жениться на маме. Такое условие ему поставил будущий тесть, мой дед. Папа сменил веру, получил маму, и прожили они вместе до самой его смерти. Сейчас я понимаю, что это была любовь - настоящая.
|
|
|
|
Пелагея Илларионовна и Карп Викулович. Фото: из домашнего архива В. Мерзлякова |
||
«Брат словно передал мне свою жизнь»
После революции Карп Викулович работал на железнодорожной станции Бугрыш неподалеку от Сарапула.
- Там было зернохранилище, откуда зерно должно было уходить в соседние области, - объясняет Владимир Мерзляков. - Зерно надо отправлять, а вагонов нет. Время - лютое, и к нему - с наганом: скорее, скорее, расстреляем! То ли это вредительство было, то ли немощь государства, а только хлеб возить было не на чем.
После окончания Гражданской войны отец работал в Сарапуле, в конторе «Заготзерно». Дом он построил напротив дедова. Зимой у нас было настолько холодно, что изнутри на стекле намерзал толстый слой льда. Мне было года три, я выцарапывал дырочку и смотрел в окно. Если видел, что из их трубы идет дым, кричал: «Мама, труба пошла!», одевался и бежал к бабушке. Дым означал, что специально для меня пекут лепешку из пресного теста.
Вспоминает Владимир Карпович и страшный голод начала 30-х.
- Мне было годика четыре, и когда есть стало совсем нечего, папа раздобыл где-то лошадь, погрузил нас всех в сани и повез к родственникам, в какую-то деревню между Сарапулом и Агрызом. Взяли мы и корову Мальку - привязали сзади к саням, и такой вот кавалькадой шли. Жили мы у папиных сестер, и голод нам был не страшен. Помню, там я впервые увидел, как сбивают масло в настоящей маслобойке, выдолбленной из древесного ствола. А мама доила корову, и первый стакан парного молока давала мне.
Владимир Мерзляков: «Я был самым младшим, и меня старались оберегать. Может быть, еще и потому, что до меня у родителей уже был сын Вовка, который погиб в раннем детстве. Папа сказал: «Если у нас еще будет мальчик, назову его Вовкой». Так что, получается, брат, которого я никогда не видел, как будто передал мне свою жизнь… А вообще у мамы с папой было 12 детей. Выжили пятеро: я, два моих старших брата и две сестры.»
Отец нашего героя умер рано: то ли война сказалась, то ли смена веры и власти… А потом погибли его старшие братья: Сергей - в 1938 году в боях на озере Хасан*, а Валерий - в Великую Отечественную.
«За три месяца заработал на польскую «Квартиру»
В 1944 году Владимир Карпович тоже попал на фронт - был механиком танка и с боями дошел до самого Берлина, а после мая 1945-го несколько лет служил сверхсрочно. Вернувшись в Сарапул, женился - с супругой Евгенией Сергеевной они до сих пор живут душа в душу, вот уже 64 года. Работать Владимир Мерзляков пошел на радиозавод имени Орджоникидзе.
|
|
|
|
Владимир Мерзляков еще несколько лет после Победы служил в армии - сверхсрочно. Фото: из домашнего архива В. Мерзлякова |
||
- В Ижевск я переехал в 1958 году, после того, как Совнарком издал приказ об организации здесь радиозавода, - рассказывает он. - Создали его на базе рабочей артели, которая штамповала лопаты. Цеха выстроили на берегу речки, народное название которой нельзя говорить в приличном обществе вслух (сейчас - улица Базисная, 19, рядом с ФОЦ «Здоровье»). Больше года я жил в Ижевске один, и каждые выходные ездил домой, в Сарапул. Возил жене и детям гостинцы - то, что можно было купить только в Ижевске: масло, конфеты, лимоны…
Владимир Мерзляков: «Поначалу мы на заводе делали приемники, радиолы, а позже пошли секретные приборы - для космоса. Долгое время я был единственным, у кого был допуск к секретной информации, - я занимался испытыниями готовых приборов. Приборы испытывать надо было в том числе и на перепад температур - от +30 до -40ºC примерно. Нам привезли криокамеру - если честно, самую паршивую, на других заводах они были куда современнее. На испытания я оставался в третью смену. Шел на склад и выписывал полный чайник спирта, которым мы поливали сухой лед в криокамере, чтобы добиться низкой температуры.»
Сверхурочно Владимир Мерзляков вкалывал три месяца, пока наконец еще один рабочий радиозавода не получил доступ к секретной информации и не начал его подменять.
- За эти три месяца я заработал столько, что смог купить польский гарнитур «Квартира»,- вспоминает наш герой. - Помню, мебельный магазин был в «доме с башенками»* на перекрестке Советской и Удмуртской, напротив Троицкой церкви. В гарнитур входили большой раскладной стол, 6 стульев, шифоньер, шикарная тахта. Мебель вся была не из ДСП, как сейчас, а из натурального дерева.
«Охраняли меня две бабенки с пистолетами»
На радиозаводе Владимир Мерзляков проработал до самой пенсии. И все эти годы пользовался огромным уважением начальства. К примеру, в начале 90-х именно ему доверили возить на один из киевских заводов секретные приборы, создаваемые для нужд оборонки.
- Считалось, что на этом заводе делают телевизоры, хотя на самом деле там собирали ракеты, - рассказывает Владимир Карпович. - Детали и оборудование туда поставляли сотни предприятий по всему Союзу, в том числе - с нашего завода. Мотался я в Киев и обратно каждый месяц на самолете. Прибор помещали в алюминиевую «кастрюлю», как мы это называли, крепили его там на растяжках-пружинах, потом откачивали воздух и запечатывали. Еще у меня был портфель с документами, которые не должны были попасть в чужие руки.
- «Кастрюля» летела в багажном отделении, и после каждой дозаправки, в Саранске и Харькове, я проверял, не выгрузили ли ее ненароком из самолета. Да и у пилотов все было отлажено. Взлетели из Ижевска - сообщают в Киев: «Борт вышел», при каждой посадке и взлете - снова отчет. Садимся, а на поле аэродрома уже кунг стоит - закрытый армейский грузовик, - и ребята в белых халатах с завода встречают.
Владимир Мерзляков: «Кроме того, меня сопровождала охрана - две бабенки с пистолетами. Зимой они прятали их в шубах, так что я постоянно шутил, мол, они оружие даже вытащить не успеют, если на меня кто-то нападет.
А однажды один товарищ на заводе шибко просился вместо меня полететь. Меня уговорил, в Первом отделе, отвечающем за безопасность, всех уговорил и полетел. А в Киеве смотрят - прибора нет. Где, на каком этапе он исчез? Оказалось, что выгрузили его в Харькове при дозаправке. Скандал был такой, что до Москвы дошло.»
Один из последних «секретных рейсов» Владимир Мерзляков помнит до сих пор.
- Доверили мне груз получить в Ереване, - рассказывает он. - Прилетаем в Москву для пересадки, а в аэропорту куча народа, многие с детьми. В кассах толкучка, билеты кончаются. Пришлось предъявить свое удостоверение и купить билеты без очереди. Прилетели в Ижевск, я перед замдиректора завода отчитываюсь, а он говорит: «Проси что хочешь!» Я ничего не понимаю - что я сделал-то? Ну, попросил его, чтоб 250 рублей за билеты компенсировал. Потом узнал: оказывается, пока мы были в аэропорту, начался путч, и по Москве уже танки ходили. Замдиректора уж и не надеялся, что мы вернемся, а нам вот как-то удалось попасть на последний рейс в Ижевск.