8 августа 2023 года в Глазове возле дамбы через реку Чепцу в воде нашли тело девушки. Погибшей оказалась 25-летняя Мария Федотова. 23 августа ее родители обратилась к жителям Глазова с просьбой о помощи. По их мнению, обстоятельства смерти дочери неоднозначны, и их необходимо расследовать. Но спустя два месяца в этом деле остается больше вопросов, чем ответов. IZHLIFE поговорил с отцом погибшей девушки и выяснил, как велось расследование.
Маша родилась в 1998 году. После окончания школы уехала учиться в Санкт-Петербург. Вернулась на пару лет в родной город, но затем перебралась в Краснодар. Там работала и снимала жилье. Вступила в гражданский брак и в прошлом году родила сына. Ее отец Сергей рассказывает, что муж постоянно был занят, совмещать работу и воспитание ребенка Маше было тяжело. Поэтому родители позвали ее обратно в Глазов. Девушка согласилась.
«Приеду, говорит, пойду на работу, а мама пусть сидит с малышом. 24 июля она приехала, а 28 числа уже отнесла документы на трудоустройство. Здесь она ни с кем особо не общалась – друзей у нее немного. С Полинкой только виделись – у них дети одинакового возраста», – вспоминает Сергей.
По словам отца, в последний раз они с женой видели дочь в среду, 2 августа, в Глазове, в своей квартире. А сами родители проживают в деревне недалеко от города. Там у семьи свой дом. Когда родители решили вернуться в деревню с годовалым ребенком Маши, сама она ехать отказалась. В субботу они приехали в город, но дочери дома не оказалось.
«Кровать расправлена – видно, что была дома. Созвонились с ее мужем. Он сказал, что она собиралась с друзьями ехать в гости. Ну ладно, уехала и уехала. Я пару раз позвонил – она телефон не брала. А потом уже вечером звоню – номер недоступен. Но у нас в любую деревню уедь, нигде не ловит», – рассказывает Сергей.
«Я узнал свою дочь»
На следующий день ему позвонила подруга Маши, Полина: «Дядь Сережа, что-то мне неспокойно. Вчера Маша звонила вечером, пол-шестого, и говорит мне: «Помоги, Поль, помоги, забери меня». И на этом телефон сразу выключился».
«В понедельник с утра телефон все еще был недоступен, – говорит Сергей. – Я задергался, приехал к знакомым в полицию. Говорю, дочка куда-то пропала, давайте искать. Давай завтра, говорят. На следующий день – сразу к ним. И тут знакомый мне говорит: «Слушай, сейчас вон в речке достают утопленника» – скинули фотографию ему. Подошел, показал. Я узнал свою дочь…»
После этого, по словам Сергея, в отдел прибыл сотрудник уголовного розыска. И они вместе поехали на опознание тела. «Я зашел в морг. Ну что: часы ее, и по лицу узнал, что там сомневаться-то. На выходе из морга ко мне уже подошли ритуальщики».
После морга отца привезли в отдел полиции. Сотрудник взял с него объяснение и показал ему человека, который будет заниматься этим делом. Также Сергею был представлен и.о. начальника уголовного розыска Шамсуев.
«Я им говорю: быть не может, чтобы дочь утонула. Только приехала с моря – она в Приморско-Ахтарске отдыхала. Плавала она нормально с детства. В утопление не верю. Во-первых, где одежда? Ее нашли в бюстгальтере, трусах и футболке. Если утонула, на берегу всегда одежда и обувь остаются. Во-вторых, помощь у подруги просила. Наконец, в-третьих, она всегда часы Casio снимала, когда купалась. А тут часы у нее на руке. И сережки нет одной», – делится Сергей.
Но, по его словам, полицейские ответили, что это все только догадки и предположения и что Мария утонула сама. Сергей позвонил Полине и попросил рассказать про звонок с просьбой о помощи. Та приехала с 8-месячным малышом. Во время разговора Сергея попросили выйти в другой кабинет.
«Мы почти час еще там просидели. Когда уходил, мне еще сказали: «Не набухайся. Может, нужен будешь ночью», – вспоминает отец.
На следующее утро он связался со следователем, который сказал, что они все еще ждут справку от судмедэксперта.
«Я поехал к судмедэксперту сам. Он сказал, что «по внешнему – ничего». Правда, на другой день добавил, что есть небольшие гематомы на голове, в том числе на затылке, но это «некритично». В заключении написал: «механическая асфиксия от утопления». Но причины этого могут быть разные. Судмедэксперт так мне и сказал: «Ты же знаешь, как может быть утопление, – и не будет ни телесных, ни криминальных следов. За волосы взял да сунул, – а как доказать?»
«Вещи никто не искал»
Больше Сергей, по его словам, до уголовного розыска дозвониться не смог. После похорон родственники сами начали искать вещи девушки. Полицейские, говорит отец, в поисках не участвовали.
«Один, видимо, опер на место выезжал. А больше никто. Обувь, штаны где-то все равно должны остаться. Сумка, телефон, паспорт, банковские карты, ключи – вообще ничего не было найдено», – рассказывает Сергей. По его словам, никто даже не опросил человека, который первым увидел труп. Его вызвали для дачи показаний только спустя месяц после происшествия.
«От Чепецкого моста до дамбы мы все берега прошли с родственниками, – рассказывает отец погибшей. – На лодке ездили по реке – все облазили. Что смогли, сделали. Восстановили детализацию звонков. Она позвонила маме в 17:38. Жена услышала звонок, но пока дошла, он отключился. Начала сама Маше набирать – у нее занято. Несколько раз пыталась перезвонить – все занято, а потом номер стал недоступен. По детализации последний раз Маша звонила Полине: в 17:41 пыталась дозвониться и в 17:43 дозвонилась и попросила о помощи. Больше звонков не было».
«Опера задницы не отрывали»
По словам Сергея, они с сыном неделю ежедневно ходили и сами доставали информацию, какую могли. Прошлись по банкам – проверили все транзакции, опросили таксистов.
«Оказалось, она звонила в такси. Но в нашей доблестной полиции даже это не выяснили! Вопрос: за что ее, полицию, кормят? За что ее государство содержит, я не знаю. Мы прошлись по предприятиям – доставали правдами и неправдами видеозаписи, на которые Маша могла попасть. А ведь сотрудникам стоило бы один звонок сделать, и им бы все сразу предоставили. Вот в первую неделю если бы уголовный розыск взялся за дело, то по горячим следам все бы выяснили. А данные с камер хранятся дней 5. И в итоге, пока мы пытались все достать, опера задницы от стульев не отрывали», – возмущается Сергей.
Вскоре, по его словам, практически пустое дело передали в местный отдел Следственного комитета РФ. В папке было только объяснение отца да пара формальных справок.
«Оказывается, Полину они держали целый час с 8-месячным ребенком. И сказали ей, что если даже присутствовал криминальный след, то за трое суток все уже смыло водой. Она 55 раз им сказала, что Маша же помощь просила – что-то с ней случилось, а с нее даже объяснение не взяли. Потому что если бы было это объяснение, они обязаны бы были возбудить уголовное дело. А они просто тупо продержали ее час. Сказали: «Если понадобится, мы тебя вызовем». В общем, одно мое объяснение они отдали в наш Следственный комитет. Я туда приехал, с меня снова взяли объяснение, с Полины тоже. При этом уже истекал срок материала. Я, можно сказать, уже в руках держал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела».
«Я ведь не отстану…»
18 августа Сергей приехал в республиканское управление Следственного комитета в Ижевск. Только после этого 25 августа было возбуждено уголовное дело и началось расследование.
«То есть с 8 по 25 августа вообще ноль результатов. Время раскрытия по горячим следам было потеряно. И вот теперь в Глазов отправляют ижевскую бригаду следователей. Спасибо им, но они за что ни схватятся – уже поздно: видеозаписей нет, что-то другое уже не найти. В итоге мы 13 сентября делали эксгумацию тела – по новой брали все анализы. Кстати, тогда уже были результаты первых анализов, которые делал наш судмедэксперт. Они ничего не показали – ни алкоголя, ни наркоты… Хотя в полиции мне говорили: «Да она с кем только ни общалась»... Думали, видимо, что там будет полный комплект. А теперь-то что они собираются делать? Я ведь не отстану, пока правду не выясню», – говорит Сергей.
30 августа к поискам улик подключили полицейских кинологов с собакой. Правда, поиски, по словам Сергея, происходили довольно своеобразно.
«Ко мне приезжали, изъяли вещи Маши – исходный материал для собаки. Оформили документы, в пакет сложили, уехали. На следующий день я приезжаю на дамбу: машины стоят, бригады нет. Вдруг вижу – лежит тот самый пакет с надписью «материал уголовного дела, ночнушка». То есть тот материал, который они изъяли для собаки, лежит в кустах, в ивняке. Приезжает опер. Выясняю, что группа в двух километрах от того места, в районе моста. Спрашиваю: «А это что тут делает?» Говорит, что пакет, возможно, забыл кинолог. Приезжаю туда, смотрю: этот кинолог ходит с собакой. А как она сможет искать без вещей? Получается, просто выгуляли собаку, больше ничего».
«А что ее искать? Да она неадекватная девка!»
Кроме того, по словам Сергея, вместе с кинологами на месте присутствовал и и.о. начальника уголовного розыска Шамсуев, который неприлично выражался о погибшей девушке и грубо общался с ее горюющими родственниками.
«Шамсуев прямо при мне говорит эксперту: «А что ее искать? Да она неадекватная девка!» Я чуть не сорвался. А до этого мы в кабинете СК сцепились. 21 августа в кабинет следователя, где я давал показания, зашел Шамсуев. Я его спрашиваю: «Как идут дела с материалом?» Он устроил скандал: махал руками, кричал «что ты мне хочешь предъявить?», что разберется со мной и с моим сыном. И все матом. На мое замечание насчет мата ответил: «А, ты еще слова русского языка не знаешь!» Потом я следователя спрашиваю: «Что это было?» Она мне: «Не обращай внимания. Это норма его поведения».
В конце концов одежду погибшей девушки удалось найти.
«Ижевские следователи через месяц нашли одежду – брюки и обувь – на речке, на острове, неподалеку от дамбы. Без собаки, ручками, палками – молодцы! Сразу видно, ребята работают. В принципе, что могут, то они и пытаются делать. Но очень это все тяжело. За первую неделю, которую просто потеряли, – виновные должны за это ответить», – заключает Сергей.
Отец погибшей уже подал ходатайство о непривлечении Шамсуева к следственным действиям. Также Сергей отправил в Генпрокуратуру РФ жалобу на бездействие сотрудников глазовской полиции и на их хамское поведение.
«12 сентября Генпрокуратура перенаправила мое обращение в прокуратуру Удмуртии, которая 15-го направила его в МВД по региону. А МВД зарегистрировало это обращение только 29-го числа. Письмо две недели, что ли, шло? К кому у меня нет претензий, так это к СК по Удмуртии. Они пытаются что-то делать. Каждый день на связи – постоянно с ними общаемся. При этом они не живут в Глазове. Как могут, так и приезжают. И я вижу, как они сидят на работе вечерами и ночами и пытаются помочь. Письмо от Генпрокуратуры и в СК пришло, но его сотрудники в короткие сроки мне внятно ответили. А в полиции тянули до последнего. За три недели со мной ни один сотрудник МВД не связался. Когда у них срок заканчивался, они быстро напечатали мне ответ и отправили».
В ответе МВД по Удмуртии на обращение Сергея указано, что 27 октября назначено проведение служебной проверки. Ее должны провести в течение 30 дней.
Редакция также обратилась с запросом в межмуниципальный отдел МВД РФ «Глазовский». Ответа пришлось ждать почти месяц. Кроме констатации фактов об обнаружении тела и возбуждении уголовного дела никаких комментариев по расследованию в ответе на запрос не поступило.Редакция зарегистрированного СМИ IZHLIFE в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» просит считать данный материал официальным запросом в МВД по Удмуртской Республике и просит прокомментировать позицию министерства по данному делу, а также предоставить результаты служебной проверки.