Почти год назад Ольга Путинцева (имя изменено, – Прим. ред.) потеряла ребенка. Двухмесячный Ярик умер на глазах у мамы, прямо в «Республиканском клинико-диагностическом центре» Ижевска. Ольга считает, что в смерти сына виноваты медсестры, но добиться справедливости, увы, не может.
Ольге 32 года. Всю свою жизнь она живет в Ижевске. У нее есть небольшой бизнес, уютная квартира и любимые друзья. Сколько себя помнит, она мечтала об одном – о детях. К сожалению, чуда долго не происходило – несколько лет им с мужем не удавалось завести ребенка. Мечта сбылась лишь в конце 2014 года.
– Когда я узнала, что жду сына, думала, что сойду с ума от счастья, – вспоминает женщина. – Но в 12 недель врачи сказали, что у малыша порок сердца. Меня предупредили, что родившись, мальчик может быть дауном, и предложили сделать аборт. Но женщина, которая уже выбрала для сына имя – Ярослав, наотрез отказалась. Вместо этого ижевчанка отправилась в Москву, в «Научный центр сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева». Решила, что до последнего будет бороться за жизнь и здоровье долгожданного малыша. В Москве будущую мамочку успокоили – надежда есть.
– Меня обследовали и сказали, что сына можно вылечить. Главное, вовремя сделать три поэтапные операции, – рассказывает ижевчанка. – Поэтому за несколько недель до родов я приехала в столицу. Родила 11 сентября, легко, без осложнений. А после Ярика забрали в хирургию.
Почти на два месяца Ольга осталась в Москве, вместе с сыном. Мальчик все время находился в клинике, под присмотром врачей. К ноябрю мамочку обрадовали – ребенок был в порядке, и скоро они могли вернуться домой. Правда, Путинцевым объяснили, что первое время малыш будет питаться через специальный зонд – детскую смесь вводили через трубочку, т. к. у малыша не было сосательного рефлекса и только поэтому их перевели в Республиканский клинико-диагностический центр г. Ижевска, чтобы научить ребеночка питанию из бутылочки.
– Нам сказали, что мы будем учиться кушать самостоятельно, поэтому придется понаблюдаться в ижевской больнице. Ярик чувствовал себя отлично, московские врачи были уверены, что с нами все будет хорошо, и даже отправили нас одних на самолете, – говорит Ольга. – Тем более, дома в аэропорту нас встречал экипаж скорой помощи. Удивило, что сотрудники медслужбы даже не осмотрели ребеночка после перелета.
Вечером 23 ноября мамочку с ребенком привезли в РКДЦ. Ольга вздохнула спокойно – наконец-то они были дома, самое страшное осталось позади.
«Он не захлебывается, у нас просто неисправен аппарат»
На следующий день после возвращения в Ижевск Ольгу с ребенком отправили на УЗИ. Ижевчанку предупредили, что сердечко у ребенка немного поменяло положение в левую сторону (когда Ярослава проверяли в Москве, оказалось, что оно находится посередине) и успокоили, что все было в пределах нормы. На время обследования у ребенка извлекли зонд, но потом, когда пришло время кормить мальчика, медсестра установила новый зонд.
– После УЗИ сына оставили в палате, а меня отправили за результатами обследования. Когда я вернулась, то увидела, что Ярославу уже установили зонд, а к правой ножке подключили аппарат с жизненными показателями. При этом зонд установили не через нос, как в Москве, а через рот. Когда я пришла, сын вел себя неспокойно, кричал, успокаивался и вновь начинал плакать, словно ему что-то мешало.
В это время в палату принесли бутылочки для кормления, и маме пришлось потесниться – медсестра решила покормить малыша. Ольге, которая внимательно наблюдала за сотрудницей, показалось, что та делает что-то неправильно. Ведь еще в Москве ижевчанку обучили правильно вводить смесь через зонд. Именно поэтому она сразу обратила на это внимание, и, извинившись, спросила, почему медсестра не перегнула трубочку, перед тем как открыть клапан и поставить смесь.
Хотя смесь не капала, медсестра ответила, что делает все правильно. Тогда сотрудница начала гладить ребеночка по животику, уговаривая мальчика покушать. Ребенок начал ерзать, и смесь закапала. В этот момент Ольга увидела, что ребеночек начал захлебываться, в носу и во рту у него все «хлюпает». Женщина запаниковала и попросила позвать врачей, однако медсестра лишь ответила, что все хорошо…
– Я очень испугалась. По показателям аппарата было видно, что с Ярославом творится что-то странное, – вспоминает женщина. – Но когда я сказала об этом медсестре, она ответила, что это нормально. Якобы в кабинете стоит неисправный аппарат. А еще добавила, что ножка у Ярослава в холодном поту, поэтому устройство плохо крепится. Пока она говорила, Ярику становилось все хуже и хуже. Он плакал, ножки начали синеть. Я крикнула медсестрам: «Сделайте что-нибудь, позовите врачей», но они словно не слышали. Лишь повторяли, что все под контролем, что я беспокоюсь зря… А мой мальчик в это время задыхался.
Медсестра попыталась надеть на мальчика кислородную маску, но он вертел головой, стараясь ее скинуть. Но самому ему дышать уже не удавалось. Лишь когда младенец не смог сделать ни вдоха, в палату прибежали врачи. Кинулись делать Ярославу массаж сердца, а Ольгу выставили за дверь. Через пару минут, так и не сумев помочь ребенку, медики отправили его в реанимацию.
– Я ждала в палате, ни жива ни мертва, не знала, что делать. И вдруг мне приносят вещи Ярика, – вспоминает Ольга. – Молча кладут передо мной и выходят, не отвечая ни на один мой вопрос. Тогда я кинулась в ординаторскую. В кабинете, полном врачей, меня словно никто не слышал. Лишь один врач отозвался и сказал, что на моем месте он не рассчитывал бы увидеть ребенка живым.
И действительно, спустя несколько минут Ольге сообщили трагическую новость – врачи не смогли спасти Ярика.
Борьба за правду
Почти год Ольга кажется потерянной. В глазах – боль, на лице – ни тени улыбки. Она уверена – мальчику неправильно установили зонд, и он захлебнулся во время кормления. Однако официальные ведомства с ней не согласны.
Так, по данным Министерства здравоохранения Удмуртии, смерть ребенка наступила из-за острой сердечно-легочной недостаточности.
– У ребенка были врожденные аномалии развития, – сообщил нам республиканский Минздрав. – Все действия, предпринимаемые медицинским персоналом, осуществлялись для спасения ребенка. После ухудшения в состоянии здоровья ребенок был переведен в отделение реанимации на искусственную вентиляцию легких и проведение сердечно-легочной реанимации.
Чтобы разобраться в ситуации, Ольга обратилась в правоохранительные органы. Однако следственные органы отказали в возбуждении уголовного дела, «в связи с отсутствием события преступления». Ижевчанка с их решением не согласна. По ее мнению, в этой ситуации нельзя обойтись без оценки специалистов клиники им. Бакулева, в которой малыш наблюдался после рождения.
– Следователи изучили лишь данные из местной больницы, – утверждает женщина. – И не привлекали московских врачей. Конечно, врачи РКДЦ говорят, что смерть наступила из-за болезни моего сына. Но если бы с ним что-то было не так, если бы что-то угрожало его жизни, нас бы не отпустили обратно в Ижевск. Кроме того, Ярослава все время проверяли, и все было в порядке. Мне кажется, что виной всему недосмотр медработников. И рано или поздно мне удастся это доказать. Отступать я не собираюсь.
Мы будем держать вас в курсе развития событий.