Третий день фестиваля «Свежий воздух Fest», который проходил при поддержке «Нашего радио» в Ижевске, выдался максимально насыщенным на события. Пока музыканты из «Кирпичей» размещались в гостинице и репетировали, Илья «Черт» из «Пилота» успел заехать на радио, а Дэвид Браун из группы Brazzaville скатался в модный ресторан и тир музейного комплекса имени М.Т. Калашникова.
Дэвида Брауна и гитариста Кенни Лайона мы забираем в гостинице ближе к полудню воскресенья. Через пять часов у них самолет в Москву, и нам предстоит многое успеть. Вчера мы договорились съездить посмотреть город и пострелять из автомата Калашникова в тире (мечта Дэвида).
Вчера Браун в рамках концерта на «Свежем воздухе» успел отыграть только шесть песен. Начавшийся тропический ливень смысл сцену. Спасаясь от буйства природы (в одной руке гитара, в другой сумка с iPad), Дэвид попал в объективы видеокамер.
- Утром я посмотрел видео «Эпический провал Brazzaville» (Brazzaville epic fail), - признаюсь я. – Видел?
- Смотрел, - чуть обиженно отвечает музыкант. – Только я не понимаю, почему это epic fail. Я ничего не делал – природа во всем виновата! Какой-то странный компьютерный русский юмор.
Пока мы едем в центр Ижевска, Дэвид рассказывает: в таких штормовых условиях выступал впервые в жизни. Хотя в ураган в Америке, где вырос, попадал. Но то – просто «ветер подул».
Первая остановка у памятника Крокодилу на улице Советской.
- Это крокодил? Что он тут делает? – удивляются американцы.
Я рассказываю музыкантам краеведческую легенду об ассоциации ижевских мастеровых из-за их одежды с крокодилами и второй вариант о якобы водившихся в Каме в старину «крокодилах», гигантских разжиревших осетрах, которых местные называли «крокодилами».
- Ерунда, у нас настоящие крокодилы водятся! - вставляет пять копеек ранее молчавший Кенни. Он вырос в Майями, и там аллигаторами действительно никого не удивишь.
К нашему приезду на памятнике Крокодилу к несчастью, как раз висят два юных нетрезвых gopniks с бутылками «уралмаса». В глазах Дэвида я вижу сомнения, поэтому приходится отважно согнать парней - «э-э-э, ребят, дай мужиков сфотаю». От вида потомков англо-саксов с гитарами у gopniks случается когнитивный диссонанс: они почтенно удаляются и даже забывают на скамейке куртки и пакеты.
В музее Михаила Калашникова к иностранцам привыкшие. Дэвид и Кенни без раздумий берут по пять выстрелов из АК. Дэвид просит сфотографировать на свою камеру.
- Обязательно пошлю фото своему сыну, Майло, - признается Дэвид. – Ему 11, не сказать, что он любит насилие, но он самый обычный мальчик. И к оружию неравнодушен.
- Ты убил плохого парня! - кричу я. Браун счастлив.
В качестве сувенира – кулек с гильзами от «калаша», СВД и «макарова», и фотография с гитарой, автоматом и суровым взглядом.
В машине довольные музыканты наперебой, как дети, обсуждали, кто сколько выбил, почему у автомата такая отдача и как он громко бухает. Сетуют – конечно, пострелять бы очередями, да не жалея патронов.
Мы заезжаем на «Наше радио», чтобы встретиться с продюсером «Свежего воздуха» Антоном Янценом. Он как раз вывел в эфир Илью «Черта» из «Пилота». Приходится подождать. Минут двадцать Дэвид и Кенни нежатся под кондиционером в соседней студии радио «Адам». Половину сделанных фото Браун уже залил на суперпопулярный сервис Instagram и, похоже, вовсю хвастается «калашом» друзьям и знакомым.
В ресторане – заминка. Меню бизнес-ланча Брауна категорически не устраивает. Он морщится, воздевает очи к небу, шевелит усами, но выбор между говядиной и лапшой с морепродуктами его категорически не устраивает. Ситуацию разряжает менеджер заведения: отодвинув официантку, она с улыбкой вручает основное меню – «Сделаем все, что угодно!».
- Есть ли у вас местное пиво? – интересуется Лайон.
- К сожалению, нет, но я могу раздобыть, - говорит менеджер. Спустя 10 минут на стол водружается бутылка сарапульского «Жигулевского».
- Оно теплое! – заикается было Кенни.
- Пей, давай, это русская традиция, - обрывает со смехом коллегу Дэвид.
Гаспаччо получает оценку «хорошо», борщ «отлично», курица - «лопнуть можно, как вкусно и много». Порции действительно огромные, так что хватает и подоспевшему Антону Янцену. Десерт – шоколадный торт с мороженым - артисты делят пополам.
За кофе много обсуждается американская политика – какие кандидаты в президенты допустили смешные ошибки в своих речах и кто из них более недостоин быть главой государства. Вспоминает Браун и то, как он заработал первые деньги.
- Я был совсем мальчишкой, устроился помогать на стройку за 3 доллара в час, - говорит музыкант. – И там меня заприметил знакомый бабушки, он ей дом ремонтировал. Говорит мне, мол, эй, приятель, давай работать на меня? Даю 6 долларов в час! Я, честное слово, почувствовал себя миллионером! На следующий день приехал на новую стройку. Мне вручили какие-то инструменты, чтобы я перенес их в машину. Иду, сияющий, и слышу сзади рык работодателя: «Ах ты, маленький засранец!». Оказывается я протопал по свежему бетону, оставив в нем следы. В общем, меня посадили в машину и вышвырнули у дома, кинув вслед пару баксов.
Кофе выпито. На улице трогательная сцена прощания – Антон Янцен, Дэвид и Кенни делают фото на память в переулке на улице М. Горького на фоне красной кирпичной стены, обмениваются музыкальными дисками. И мы едем в аэропорт.
На парковке аэровокзала Браун признается – все еще переживает из-за половинчатого концерта.
- Жаль, что не получилось вчера хорошо отыграть, - говорит Дэвид. – Но ничего, мы переговорили, наверное, получится приехать осенью! Так что – до скорой встречи, Ижевск!
