Вот уже два года идут «разговоры-пересуды» о, так называемом, законе «о комендантском часе для несовершеннолетних», а «воз и ныне там». В 2009 году, будучи членом Межведомственной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав при Правительстве УР и Уполномоченным по правам ребенка в городе Ижевске, я входила в состав Рабочей группы по разработке этого закона. Споров среди разработчиков тогда было много. Вопросов тоже. Но как тогда нечетко артикулировались цели принятия этого закона, так это происходит и сейчас.
Нам — гражданам — говорят о необходимости скорейшего принятия закона, о том, как много и трудно пришлось работать законодателям Удмуртии, называют новые сроки, примерные цифры родительских штрафов, предполагаемые расходы — все примерно и ничего по существу. Не обсуждаются ни цели, ни результаты, которые бы хотелось получить, на основании чего и почему вся эта работа проводится. Не потому ли так часто долго принимаются, а впоследствии и не работают, сами по себе необходимые и очень нужные сегодня, законы?
В реализации закона всегда задействованы люди — из разных структур и ведомств, а потому, если цель не сформулирована и не понятна исполнителям, то и результат можно получить совершенно иной, при этом потратив бюджетные деньги. Я уверена — в обсуждении значимых для общества (а какие не значимы?) законов нужно вовлекать граждан. Казалось бы, власть должна быть в этом заинтересована. До граждан доходят лишь какие-то обрывочные и формальные сведения, мнения, да и то не очень внятные.
Ограничительные меры необходимы для защиты прав ребенка. Другое дело, как все это будет работать?
В законе важно не только определить границы дозволенного — времени, когда ребенок может находиться на улице без взрослых, но самым тщательным образом разобраться и установить механизмы защиты детей, оказавшихся вне рамок дозволенного. И вот здесь возникает множество вопросов, которые следовало бы обсуждать специалистам, работающим в сфере детства, вместе с родителями, активными гражданами — одним словом, обществом. Например, каков механизм «задержания» ребенка, если в поздний час он все-таки оказывается на улице без сопровождения взрослых? Кто этот взрослый, который может сопровождать ребенка? Ведь в федеральном законе определяются только рамки — родители или лица их заменяющие?
Вся тяжесть данного закона ляжет на плечи правоохранительных органов, которые должны будут «задержать» и отвезти несовершеннолетнего в какое-то учреждение. В какое? Если это будет полицейский участок, то, увы, сегодня отделения полиции абсолютно не приспособлены для этих целей. Иногда же, нахождение там ребенка, может нанести урон его психическому и нравственному здоровью. Если это будет социальное учреждение, возникает тот же вопрос. Это мог бы быть социально-реабилитационный центр (в обиходе — приют), но сегодня помещение ребенка в приют возможно только после пребывания его в больничном стационаре.
Вслед за этими вопросами возникает целый каскад других. Какие специалисты будут заниматься (оказывать помощь) такими детьми в полиции и учреждениях, с учетом разницы в их возрастах? Кто будет осуществлять «задержание» детей — не приведет ли это к новым столкновениям подростков с полицией? При этом, нужно учитывать и идущее сейчас в полиции сокращение, в том числе, за счет подразделений по делам несовершеннолетних. Кто будет контактировать с родителями детей или, как написано, в федеральном законе, уведомлять родителей о нахождении ребенка? Как и кем будет доставляться ребенок домой или в специальное реабилитационное учреждение? Повторюсь еще раз — сегодня непонятно, что это за учреждения, на которые депутаты предполагают затратить весьма скромную сумму – 1 миллион рублей.
Увы, сегодня уровень компетенции не только правоохранительных органов, но и социальных структур порой не соответствует современным запросам несовершеннолетних, их родителей, современных стандартов отношения с детьми. Это, в свою очередь, может привести не к улучшению, а к усугублению ситуации. Не надо быть слишком глубоко погруженным в тему, чтобы понимать, что в позднее время гуляют по улицам, засиживаются в клубах те несовершеннолетние, родители которых не слишком озабочены их воспитанием. В других же случаях и семьях уже имеется глубокий конфликт между детьми и родителями. В случае небрежного отношения к этим конфликтам, да еще и с учетом штрафов, назначенных родителям в рамках административного нарушения, дети могут быть подвергнуты жестокому обращению, которого сегодня «не занимать» нашему обществу.
Для того, чтобы жизнь менялась к лучшему, необходимо, чтобы в обсуждение жизненно важных вопросов включалось общество, поэтому региональные законы, как законы определяющие жизнь на местах с учетом культурных традиций и условий, должны выставляться для публичного обсуждения. Сегодня уже на уровне Российской Федерации есть такой опыт — публичного обсуждения закона «О полиции». Может, и наши законодатели задумаются о том, как сделать социальное развитие региона динамичнее и эффективнее?
Для чего принимаются региональные законы? Наверно, чтобы отчитаться перед федеральным уровнем власти. Или есть еще какой-то секрет…
Автор - член Совета 'Центр социальных и образовательных инициатив', член Координационного Совета Общероссийского союза общественных объединений 'Гражданское общество - детям России'. Полная версия материала http://olgapishkova.livejournal.com/4131.html
А, как вы считаете, должны ли граждане принимать участие в обсуждении подобного рода законов? Что необходимо сделать для того, чтобы закон о «детском комендантском часе» работал эффективно и не нарушал права детей и их родителей?